в графику надо было объяснять потому, что Музей все время находился в состоянии ремонта. Практически со дня открытия. В результате ремонта внутренняя планировка Музея, и без того достаточно запутанная по прихоти архитектора, менялась чуть ли не каждый день: возникали и рушились стены, прорубались и закладывались коридоры, исчезали и появлялись лестницы. Во время оперативки Директор обычно знакомил завотделами с новой топографией Музея, те – в свою очередь – спускали информацию в народ, который уже доводил эту информацию до сведения посетителей.
– Так-так! – говорил Савелий Платонович. – Пожалуй, этой дороги я еще не знаю. Значит, говорите, после бухгалтерии налево?
– Налево и вниз! Через голографию. А потом по коридору первый поворот направо.
Савелий Платонович дважды звонил из дома и три раза уже из Музея: с проходной, из Голографии и из Кабинета Председателя, куда он забрел неведомым Лизе образом. В конце концов, Лизе пришлось спуститься к Кабинету и принять Савелия Платоновича из рук глубоко возмущенного Зама по науке, который как раз от Савелия Платоновича там и прятался! Единственным лучом света в этом бедламе была Агапова, которая только что с трудом вернулась из экспедиции, в которую ненароком заехала.
– Как это, с трудом вернулась? Ее что, не отпускали что ли?
– А, Агапова? Что там случилось-то?
– Да ничего не случилось!
– Да ладно, расскажи!
И Агапова рассказала.
В то время Агапова находилась в экспедиции у Леоновой-младшей в Белом ключе. Заехала она туда ненадолго по дороге на дачу и три с половиной недели подряд не могла уехать. Леонова-младшая нервничала. Не то чтобы Леонова-младшая не любила Агапову, нет, она ее просто обожала! И не то чтобы Агапова очень уж мешала работе экспедиции, нет, она скорее помогала, так как была девушка не хилая и могла помахать лопатой. Но согласитесь, как-то утомительно каждый вечер на протяжении двух недель устраивать проводы! На следующее после очередных проводов утро выяснялось, что:
Агапова проспала, так как провожали слишком усердно и долго,
Агаповой нечего надеть, так как постиранное с вечера к утру не высохло,
Агаповой нечего обуть, так как кроссовки утопились в речке,
Агаповой неохота ехать, так как идет проливной дождь,
То же самое, только стоит страшная жара…
И так три с половиной недели! А в это время мама ждала Агапову на даче, чтобы та помогла ей не то копать картошку, не то собирать клубнику, – в общем, проводить какие-то сельхозработы. Вся экспедиция с интересом следила за попытками Агаповой уехать. Уже Алюсик два раза съездил в Москву и обратно, а Агапова все собиралась и собиралась! Когда Алюсик третий раз вернулся в экспедицию из Москвы (чего он все время мотался туда-сюда, так никто никогда и не узнал), Агаповой не было.
– А где Агапова? – поинтересовался Алюсик.
– Уехала!
– Не может