почему-то не дохнут. И твари, которыми кормятся – тоже. Может, и не маются даже. Не хотелось бы наблюдать, – сказал Жереб.
– Благоприятная мутация, – пожала лишайными плечами Котта. Где она подцепила это научное выражение, никто не имел понятия. Лишаи переливались в свете смертоносных огней.
Старый Соом задумался. В словах Котта имелся резон. Правда, соваться в туннель отчаянно не хотелось, однако Соом как староста считал себя обязанным умножать знания и полагал важным лично потолковать с самкой Почвенников, когда та вернется в чувство. Таких диалогов на его памяти не было. И еще он слышал, что в туннеле было много надписей, начертанных до вмешательства Суса, и очень хотел их увидеть.
– Пожалуй, пойду, – сказал он.
– Я тоже, – неожиданно выпалил Сомм.
– Зачем? Какой с тебя толк?
– Такой, что ты старый, а остальные боятся. Вон, Сома уже обоссалась.
Это было так. Сома, ничуть не смутившись – никто не стеснялся вещей естественных, – запальчиво выставила то, что должно было считаться подбородком, а на деле представляло собой мешотчатый скос.
– Территорию метит, – мяукнула Котта.
– Всякому времени – своя территория, – веско заметил просвещенный староста. – В седую старину был город, где коты охраняли от крыс музеи. Шла война. После нее в город специально привезли целый поезд котов.
– Что такое музеи? Подозрительно спросила Котта.
– Что такое поезд? – подал голос Дажсом и тут же продолжил: – Пусть малец идет с ними. Именно что бесполезный. Хоть сообщит, если тебя, старого, поймают на клык.
– Я быстрый, да, – похвалился Сомм. – Я вжик – и выскочу.
Соом все-таки колебался.
– Я так и не пойму, на что она вам, – сказал он Котту.
Тот пожал плечами.
– Конечно, желательно в пищу. Но можно нарезать из нее приманок для крыс.
– Сначала потолковать, такое мое условие, – отчеканил Соом.
– Да на здоровье. Будешь учить язык? Раньше ласты откинешь, старый, и жабрами ссохнешься. И какой тебе прок от ее рассказов? Сом у вас есть, пересидеть можно. Жратвы хватает. Даже книга имеется почитать.
– Знать всегда лучше, – ответил Соом, хотя спроси его кто-нибудь, почему это так, объяснить не сумел бы.
– Захавай меня Махог, если туда полезу, – прогремел Жереб и демонстративно отступил.
– С твоими-то копытами, – подхватила Котта. – Все правильно понимаешь. Ты же сверзишься на первой ступеньке. В кокосовых черепах у копытных встречается мозговое молочко. – И она непроизвольно облизнулась от этого образа: расколотый кокос величиной с добрую тыкву – две половинки, из каждой удобно лакать шершавым язычком, где сосочки разрослись уже, как трава.
Самка, на вид ни слова не понимавшая из их речей, протяжно застонала. Помогая себе рукой, она вывалилась до колен и высвободила