но она отказалась. Антонина говорила, что «маршрутка» останавливается возле ее дома, и ехать совсем недалеко.
Зоя позвонила в домофон. Через пару минут Груша ответила:
– Четвертый этаж!
Они долго обнимались в маленькой прихожей и радостно восклицали:
– Полутурка моя дорогая!
– Пятнадцать лет не виделись!
– Скучаю безумно!
– Груша! Как я тебя люблю!
– Ну, проходи! – Антонина, дергаясь, как при церебральном параличе, прошла в комнату.
– Тоня! А что это с тобой? – испугалась Зоя.
– Ну не все сразу! – улыбнулась подруга. – Сначала завтрак и чай, а потом я тебе все расскажу.
Зоя не могла спокойно смотреть, как у Антонины периодически судорожно дергалась шея, как в разные стороны раскидывались руки и дергались ноги. Но она в перерывах между судорогами успевала заваривать чай и делать бутерброды. Посуда была вся из разноцветной пластмассы.
– Стеклянная посуда вся давно побилась! – говорила Тоня. – Хлеб и колбасу покупаю в нарезке. Вообще справляюсь. На обед будет жаркое, я уже все купила. Магазин во дворе дома, так что потихоньку хожу с передышками.
– Почему ты мне ничего не говорила? Я бы врачей тебе нашла!
– Зоя! Врачи понятия не имеют, что случилось! Диагноз мне так и не поставили!
– Ну от чего-то эта раскоординация произошла!?
– Психиатры кивают на невропатологов, невропатологи кивают на психиатров.
– Какие психиатры?
Антонина помолчала. Прожевала бутерброд и хлебнула из чашки.
– Шизофрения у меня.
Хорошо, что чашка была пластмассовая, иначе она бы разбилась вдребезги.
– Что!!?
Дальше Зоя слушала, еле сдерживая слезы.
– Когда в 93-м я вернулась в Киев, три года жила с родителями. Чего только не слышала про себя! Моя младшая сестра всегда почему-то все делала правильно и правильно говорила. Ну это у нас с детства. И замуж она за хорошего человека вышла, хотя зять еще тот фрукт! Каждый день ему подавай свежую еду. Разогретую он не ест, видите ли, не для этого он женился! Не хотелось приходить домой вообще. Когда работала в обсерватории, даже несколько раз оставалась там ночевать. Короче, в один прекрасный день я начала слышать голоса! Какие-то люди говорили мне, что началось землетрясение. Потом у меня реальность начала плыть. Вокруг меня были развалины, и действительно я слышала толчки. Сначала я решила, что у меня открылся дар предвидения. Но землетрясения случаться не собирались, ну и я загремела в психушку на радость родителям. У них еще больше укрепилась мысль, что все-таки я дура, а они это всегда знали! Вообще-то, я раньше тоже видела сны о землетрясениях и еще о каких-то взрывах, но это было не так страшно и без голосов. А тут все вместе: и эти сны, и с родителями постоянная грызня! Диагноз – шизофрения приобретенная. Ну, короче раз в год лежу в больнице с депрессией.
– Тоня! Этого не может быть! Ты и депрессия! Это вещи не совместные! Я тебя всю жизнь знаю,