рукой в сторону бродяг. – Если когда-нибудь кого-то из вас приведут ко мне на суд хотя бы из-за украденной курицы – отправлю на виселицу без раздумий.
Трусливым разбойникам конечно же понравилось это предложение, и спустя пару мгновений только примятая трава указывала на то, что они еще недавно топтались на этом самом месте.
– Благодарю вас, ваша светлость, – пролепетала я, волнуясь теперь в десяток раз сильнее, чем во время своего бегства. – Вы спасли меня…
– Тебе повезло, девочка, – ответил господин Огасто, бросив на меня взгляд, в котором я увидела что-то вроде сочувствия. – Но не стоит излишне часто полагаться на везение. Ты вновь собирала травы?
– Да, ваша светлость, – едва слышно промолвила я, покраснев. – Моя корзина осталась там, на поле. Мне нужно вернуться за ней…
Но, попытавшись шагнуть, я безо всякого притворства скривилась от боли – ушибленная нога не желала мне повиноваться. Герцог некоторое время наблюдал за тем, как я пытаюсь приноровиться к болезненным ощущениям, а затем безо всяких пояснений спешился и одним движением легко усадил меня на своего коня.
Я пискнула от неожиданности – до этого я ни разу не ездила верхом. Конь господина Огасто показался мне настоящим дьяволом – глаза его горели лютым огнем, и сердце мое как безумное билось от страха, смешанного со смущением. Герцог, не обращая внимания на то, как неловко я цепляюсь за луку седла, вел коня в сторону заброшенного фермерского дома. Путь наш проходил отнюдь не по тем канавам и кустам, по которым я мчалась, не чуя ног, оттого занял куда больше времени. Первые несколько минут я пыталась справиться с волнением, герцог же молчал, не выказывая признаков каких-либо чувств. В том я видела счастливое стечение обстоятельств – заговори он со мной сразу же, я не смогла бы произнести в ответ и пары слов, показав себя вовсе неотесанной и глупой девицей. Но к тому моменту, как он обратился ко мне, я несколько пришла в себя.
– Твой родственник нарушил мой приказ, – произнес господин Огасто. – Я сказал, чтобы он больше не посылал тебя в эти глухие места за травами.
– Не гневайтесь на него, ваша светлость, – всполошилась я, сообразив, что оказала дядюшке Абсалому очередную медвежью услугу. – Я утаила от него тот случай. Он не знает о вашем приказе, и в том лишь моя вина, простите меня…
– Отчего же ты не передала ему мои слова? – в голосе господина Огасто звучало легкое удивление безо всяких признаков гнева, и я расхрабрилась.
– Мне бы тогда и шагу ступить из наших комнат не позволили, ваша светлость, – честно ответила я. – А я хотела бы хоть изредка выходить из вашего дворца в одиночестве, без надзора.
– И зачем же ты хочешь выходить из моего дома в одиночестве? – чуть насмешливо спросил герцог, и нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили меня потерять голову.
– А отчего вы уезжаете из дворца без сопровождения? – ответила я вопросом на вопрос и тут же, испугавшись собственной дерзости, начала просить