одними губами произнес он.
– Да… – так же беззвучно отозвалась та, неуверенно сжав кончики тонких, нечеловечески гибких пальцев и в очередной раз удивляясь, что ладони не взмокли.
В то же самое время боевые единицы защитной системы собрались в тучу и, держась на приличном расстоянии (практически у самого горизонта), взяли их в полукруг.
– И все-таки… – медленно произнес капитан, с заметным сожалением переключая свое внимание. – Постарайся вспомнить, о чем именно ты подумала, когда испугалась. И кстати, мне нравится, как звучит «Глизе», только не используй это обращение при свидетелях…
– А мне нравится твое умение находить компромиссы, Глизе, – улыбнулась Ада.
У капитана перехватило дыхание. Правда заключалась в том, что персональное имя киборгу мог дать только хозяин. И речь шла не о продаже или покупке. В силу каких-то малопонятных причин определенные части системы кибернетического организма принимали какую-либо человеческую особь в качестве хозяина. Многие покупатели киборгов, увлеченные этой идеей, годами придумывали всевозможные имена, ни одно из которых так и не было принято. И в то же время какой-нибудь случайный ребенок на улице, решивший подразнить проходящего киборга обидным словом, мог быть воспринят системой в качестве владельца. Мягко выражаясь, это создавала проблемы. Поэтому людей не допускали к общению с киборгами без специального инструктажа. В учебниках обычно писали, что механизм этого процесса так и не был изучен полностью, однако капитан подозревал, что тут имела место какая-то очередная военная или правительственная тайна.
И прямо сейчас он отчетливо ощущал, что его система восприняла имя Глизе именно таким образом – это было прямо-таки экстатическое состояние какого-то невероятного щенячьего счастья, которое совершенно не могли омрачить здравые соображения о том, как конкретно он влип. Более того, сама возможность рассуждать здраво воспринималась как доказательство того, что он сможет скрыть этот факт и повернуть сложившуюся ситуацию к обоюдному удовольствию.
– И никогда не спорь со мной при свидетелях! – выпалил он, довольно-таки успешно борясь с наплывом эмоций.
– Ни в коем случае, сэр, – уверенно кивнула Ада. – Но… по лицу, конечно, не скажешь, и тем не менее ты сильно волнуешься. Ты в порядке?
Ощущение ее заботливой встревоженности пьянило, как вино…
– Дьявол! Нет! – отозвался он с гремучей смесью упоения и досады в голосе. – Твои разговоры выводят меня из равновесия, а у нас за спиной творится черт знает что!
– Извини…
– Извиню, если ты ответишь на мой последний вопрос.
– Ну… – Ада попыталась собраться с мыслями. – Кажется, я подумала, мол, каким же бараном должна быть эта леталка, если лезет на рожон в такой ситуации. Ведь если его собьют, Родина его даже не вспомнит. В то же время, если она даст нам пройти, никто и слова не скажет – будет себе сидеть в мягком иле и наслаждаться теплой водичкой…
– С чего ты взяла, что мы можем его сбить?
Писательница