все цыгане, от баб до мужиков.
Чёрт с ним, с проклятым племенем. Он то знает правду. Он и такие, как он. А доказывать что-то остальным – только воду месить в ступке.
Цыган с наслаждением курил трубку. Нередко удаётся посидеть вот так, в тишине, у догорающего костра. Табор уехал в другой город, оставив его одного. Скатертью дорога. А ему и здесь не плохо. К тому же велено присмотреть за молодняком. Ох уж эта молодость и горячая кровь, ох уж эти амбиции и желание стать первопроходцем, тем, кто изменит вековые правила и порядки, написанные кем-то на небе.
Под молодняком подразумевались те, Другие. Их были тысячи. Остались сотни. Одни помнят свою суть. Остальные забыли. Остальные стали ничем не отличимы от серых людей. Этот мир ломает даже сильных.
Змей неслышно подкрался сзади.
– Тьфу, гад ползучий. – против воли ругнулся Цыган. – Кончай так делать.
– Грай опять мутит воду.
– Оставь его в покое. Сколько раз говорить?
Змеиная улыбка скользнула по лицу: глаза ледяные, так, быстрое движение губ, зубов и языка.
– Слушаюсь и повинуюсь, папочка.
– Ты мне эти шутки брось. – Цыган сердито сплюнул на землю. – Ты мне никто, нелюдь. Запомни это. Не знаю, какую ты выгоду ищешь, но меня не обманешь. И Лазурь не трогай. Она тебя как огня боится.
– Приятно осознавать, что хоть кто-то меня побаивается.
– Ты понял о чём я говорю. Если сказал, что боится – значит боится. По-взрослому.
Змей на минуту задумался и кивнул. Цыган просто так бросать слова на ветер не будет. Это либо приказ, либо смертный приговор. Третьего не дано.
«И кто только поставил его главным». Вслух этого не произнёс. Итак все знали: Цыгана сделали главным потому что он, как никто другой, знает, как выжить в мире людей. И охотно раскроет свои секреты. Только знать нужно подход к нему. Или обход. Но это на крайний случай.
Гарпия.
Гарпия3 в очередной раз продавала себя за деньги. Зарекалась, что в последний раз. Рыла ногтями землю. Крестилась и божилась. Но снова срывалась.
– Я летать хочу. Пойми ты, Безымянный. Ты же помнишь, как это было.
Безымянный, он же Безликий, в сером измятом пальто, молчал. Он помнил. И понимал. Им, птицам, тяжелее всего. Рождённый летать ползать не научен. И с этим ничего не сделаешь.
Брила ноги и вырывала с кровью когти. Замазывала килограммами тонального крема шрамы на руках и плечах. На вопрос очередного клиента отмахивалась:
– Врождённая мутация. Один на миллион.
Клиент понимающе кивал, глядя на её деформированные ступни. Главное, что тело отменное и личико смазливое. А ноги всегда можно спрятать под простынёй. Дело-то одной ничтожной минуты.
И вот очередная ночь оглашается криками удовольствия как мужчины, так и Гарпии. Деньги, потраченные на неё, стоили того.
– Горячая