Дело было зимой, а вешалка стояла прямо над стадом сапог и ботинок других гостей, с которых огромной лужей по полу стекала мутная вода – остатки раздавленных снежинок. Поэтому, упав, мы со всеми куртками мгновенно промокли, впитав в себя почти всю влагу с пола. На шум прибежала мама, ее подруга и половина гостей. Тут я понял, что здесь все-таки не смогу чувствовать себя «как дома», и что вообще не понимаю, как это правильно чувствовать, чтобы все поняли, что ты «как дома». У нас дома по вечерам в коридоре всегда горит свет. Мама с папой знают, как я не люблю темноту. Я не плакал, но встав, недовольно сказал: «Дома в коридоре свет!» – и нахмурил брови. Мама начала перед всеми ураганно извиняться. Она крутилась между гостями, с виноватым лицом поднимала их одежду с пола и трясла ей, пытаясь высушить. Естественно, безрезультатно. Потом она быстро-пребыстро одела меня, и мы тут же поехали домой. Дома мама плакала и, конечно, звонила бабушке.
Я смотрел на перрон Ростова-папы и снова задумался о том, как все-таки чувствовать себя «как дома» или «как в гостях». Мне вспомнилась одна книжка, в которой автор рассказывал про красочные чайные церемонии в далеком Древнем Китае. О том, как участники церемоний готовятся, настраиваются, заваривают, разливают и пьют этот самый простецкий напиток, которого я дома могу пить сколько угодно и даже залпом. Может такие же церемонии нужно соблюдать, когда ты пришел к кому-то в гости? Но только во всем: и когда пьешь чай, и когда ешь салат, моешь посуду или руки. Но так как это все нудно и долго, а еще, потому что в гости все обычно ходят голодными, желая съесть и выпить по-больше всякой вкуснятины, то гостям предлагают сразу чувствовать себя «как дома», и они накидываются на стол, порой даже не помыв руки. А потом веселые и сытые поют и спят там же, где только что ели и пили. Но, с другой стороны, есть же разница между понятиями «чувствовать» и «вести». Кушать из общей вазы без хлеба селедку под шубой – это все-таки действие. А чувство насыщения, оно и дома, и в гостях одинаковое, приятное и теплое, правда иногда от него болит живот. Значит, это что-то другое. Может быть это расстояние? А на каком расстоянии заканчивается чувство дома и начинается чувство гостей? Да и вообще, что это за чувство такое, я не понимал. Как чувствовать чувства и как их отличать? Наверно, только один человек может мне сейчас помочь – конечно, бабушка.
Наш поезд протяжно свистнул и, со скрипом раскачиваясь, потянулся дальше. Уже темнело, солнышко зевало и ложилось спать, за окном начали мелькать темные силуэты лесов и редкие фонари деревенек. Я смотрел в окошко и пил чай без соблюдения всяких церемоний, понемногу отпивал из граненого стаканчика в красивой металлической подставке из резного металла, ударяя себя по носу ручкой такой же красивой ложечки, которую по привычке никогда не достаю даже после того, как сахар на дне раствориться. Из наших стаканчиков исходил легкий дымок испаряющегося в полумраке купе кипятка. Я брал со стола очередную рассыпчатую печенюшку и слушал бабушку. А она, обернув плечи