что с их внуком происходит что-то неладное. Про себя они перебрали все известные варианты – от аутизма до лейкемии, а Джоан даже допустила, что малыш полуслепой. Они не могли понять, какой природы его проблема – физической или умственной, так как Оуэн становился беспричинно печальным всякий раз, когда они пропускали куплет в его любимом детском стишке или убирали какую-нибудь игрушку из выстроенного им ряда. Вместо того чтобы быть скачущим, здоровым малышом, он был бледным и слабеньким, да и его противный кашель все никак не проходил. Тактичные дед с бабкой, конечно, сначала признали, что Уилл – ему отец, и не их дело критиковать или поучать его. И все же, настойчиво призвали сына действовать, заверив, что только желают ему помочь.
Примерно в то же самое время родители Ким также высказали свои опасения. Они ездили с Оуэном на две недели в Португалию. И там обратили внимание на то, что он много кричал, плакал и постоянно потел. Купая малыша в ванной, Сара подметила необычную очерченность его мышц – «как у миниатюрного бодибилдера». Это было ненормально. К тому же – она это сознавала! – мальчик уже должен был бы ходить. Родители Ким приложили немало усилий, чтобы побудить Оуэна сделать хотя бы пару своих первых шагов в надежде на то, что он приятно удивит дочь и зятя при встрече в аэропорту. Но малыш так и не смог сделать ни шага.
Мнения его родителей и тестя с тещей сильно задели Уилла. Он всегда говорил, что какие бы советы ни давали им родители по поводу воспитания детей, они с Ким уважительно выслушают их. Но несмотря на то что втайне он и сам начинался тревожиться по поводу задержки в развитии сына, к подозрениям родителей Уилл оказался не готов, и их опасения расстроили его. «Оуэн был нашим первым и единственным ребенком, и для меня и Ким он был самым лучшим, – рассказывал он. – Похоже, мы просто не хотели замечать очевидного».
Уилл обдумывал слова родителей с неделю. Он старался уверить себя, что все в порядке, но подсознательно уже понимал правоту родителей. Уилл вспоминал все больше и больше вещей, которые Оуэн не мог по каким-то причинам делать, и страх все сильней и сильней будоражил его разум. В первую очередь бросалось в глаза то, что Оуэн не мог самостоятельно ходить. Для поддержки он пользовался маленькими пластмассовыми клюшками для гольфа. Уилл отобрал их у малыша, чтобы тот попытался ходить нормально, но у Оуэна ничего без них не получалось.
Ким все еще работала на другом конце света, и Уилл снова попросил патронажную работницу осмотреть их сына. Та взяла у Оуэна несколько анализов – скорее проформы ради, чтобы заполнить карту физического развития. Однако по их результатам выдала Оуэну направления в Бейзингсток и больницу Северного Хэмпшира.
Ким разрешалось звонить домой всего раз в неделю, а продолжительность разговора ограничивалась двадцатью минутами. И когда она в очередной раз позвонила Уиллу, он постарался как можно лаконичнее рассказать ей о последних событиях. Ким разволновалась не меньше, чем он. В каком-то смысле ей было даже хуже – ведь она находилась так далеко от дома.