в Москву: «Удивительно упрямо не дается нам эта система… Ходим где-то около… а результатов пока нет и нет…» И полностью разделяла его мнение. В работе действительно наступил какой-то затор. Она явно застопорилась, пошла вхолостую. Юля вернулась из командировки, ясно отдавая себе отчет, что все их старания за год практически не принесли почти никаких качественных улучшений прибору. На нее глубокое впечатление произвела беседа с Кольцовым и другими испытателями, знакомство с отчетом капитана, который тот доверил ей. Правда, изучить этот отчет до конца, досконально разобраться во всех сделанных там выводах Юля тогда не смогла. Так уж получилось, что, просмотрев этот отчет, она почти сразу передала его Ачкасову, оставив у себя лишь записи сделанных Кольцовым контрольных замеров. Ачкасов обещал ей вернуть тетрадь. Но так до сих пор и не вернул. Но Юля все же уже тогда поняла: к мнению Кольцова необходимо отнестись самым серьезным образом. Оно во многом созвучно с мнением Бочкарева, Окунева, отчасти с ее собственными, да и некоторых других сотрудников КБ, предлагавших в свое время иное решение принципиальной схемы прибора.
Она высказала тогда все это отцу. Но Кулешов отнесся к ее доводам по меньшей мере как к незаслуживающим внимания. Больше того, он убедил Юлю в том, что она просто не имеет права доверять при решении столь важного вопроса чьим бы то ни было записям. «Да мало ли кто чего и как запишет! А ты всему верь. А если закралась ошибка? Элементарная, в конце концов, описка? Как тогда?» – гремел его бас. И Юля, припертая, что называется, к стене этими и еще более вескими аргументами ведущего конструктора Вольского, заколебалась. И потому, почувствовав свои позиции уязвимыми, так нетерпеливо хотела теперь поскорее во всем разобраться…
А поезд все мчался вперед и вперед. И за окном вагона мелькали то холмы, то поля, то перелески, то деревни, то бурые оползни оврагов. Раза два за утро небо заволакивали жиденькие, серенькие тучки и начинал капать дождь, и Юля пожалела, что не взяла с собой резиновых сапожек. Впрочем, о сапожках она вспомнила так, мимолетно, между раздумьями о предстоящей работе, о том, чем ей предстоит заниматься в эти дни.
Неожиданно лес, вплотную примыкавший к дороге, расступился. Вправо и влево от полотна потянулись поля. За поворотом показалась уже знакомая Юле станция. Юля вернулась в купе, взяла чемодан, перекинула через руку плащ и вышла в тамбур. Юле не хотелось спешить. Она не знала наверняка, встретят ее или нет. Но почему-то надеялась, что встретят, и обвела перрон взглядом. Знакомых не оказалось. Но не успели лязгнуть буфера ее вагона, как словно из-под земли вырос Кольцов с огромным букетом цветов. Капитан, очевидно, опаздывал к встрече и перед самым приходом поезда бежал, потому что тяжело дышал, хотя улыбался и смотрел на Юлю веселым взглядом.
– Наконец-то! – вместо приветствия проговорил он и, дождавшись, когда Юля сошла с подножки, добавил: – Третий поезд встречаю!
– Здравствуйте! – улыбнулась ему как старому знакомому Юля.
– Здравствуйте, Юлия Александровна! Это