Солист Большого театра. Матвей Хромченко

отряд, принявший артистов за диверсантов.

      Наши части то переходили в наступление, то отступали, фронт ломался, артисты потеряли связь со штабом фронта, вырваться из леса было невозможно. Однажды увидели на просеке колонну танков, обрадовались: «свои», но успели разглядеть свастики – мимо затаившихся шла фашистская колонна. Не отчаялись, не осели в соседней деревне, упорно шли дальше. Наконец добрались до Чернигова (далее цитирую в изменённой мною последовательности фрагменты заметки «Концерт на фронте» коллеги по газете «Известия» Натальи Кищик, январь, 1985 г.):

      «С. М. Хромченко рассказывает мне, что до войны больше всего на свете берёг горло. А тут, во фронтовом лесу, забыл про всё. Будто и не было дождя, слякоти, сырости. Ведущий певец Большого театра, сбросил, как и блистательная Яунзем, своё тяжёлое пальто, остался во фрачной паре. И вот что примечательно: в таких условиях выступал более тысячи раз, а голос сохранился.

      … Все фронтовые концерты были трудными. И все шли под аплодисменты. Но был у С. М. один, который запомнился не успехом, а ощущением особой опасности – в Чернигове, перед штурмом города гитлеровцами. Обычно бывала хоть какая-то возможность подготовиться к концерту – сосредоточиться, переодеться. Но предстоял решительный бой. И усталые, измученные скитаниями артисты решили вложить в успех сражения всё, что было – свои серебряные голоса, свой талант. Потому что знали: многие из тех, кто их сейчас будет слушать, уже не услышат больше никого, не вернуться к родным»…

Соломон Хромченко на фронте с бригадой артистов, 1944 г.

      В театре бригаду уже считали погибшей, но после боя артистов вывезли из горящего города, оказывая максимальное содействие и помощь – берегли. Через Брянск они вернулись в Москву, «по пути» выступив ещё и для бойцов и командиров 29-й Московской Бауманской дивизии ополчения: промокшие до нитки бойцы восторгались: «Как в Колонном зале»!..