видите, Бетт, как расположен к вам Дикон[12]. Даже я не смог бы так изысканно преподнести сей дар. А ведь бьюсь об заклад, что знаю этот жемчуг.
Ричард удержал на лице улыбку, лишь уголки губ слегка дрогнули. Он предпочел бы, чтобы Эдуард сохранил свое открытие при себе. Но король уже взял из рук супруги ожерелье и внимательно разглядывал.
– Клянусь Распятием, это, должно быть, тот удивительный жемчуг, который герцогиня Джоана[13] преподнесла нашей матери в день ее свадьбы. Но я слышал, что мать некогда заложила его ломбардцам. Хорошо, что ты его разыскал и выкупил, Дик. Такая роскошная вещь должна оставаться в семье.
Королева вздрогнула. Очарование ожерелья мгновенно развеялось, ибо королева разгадала коварный план Ричарда. Ее отношения со свекровью и так были на грани скандала, и нетрудно представить, как разъярится надменная Сесилия Йоркская, узнав, что ее жемчуг достался невестке не королевской крови.
Королева вздохнула, опуская жемчуг в футляр.
– Возьмите его, Ричард. Я благодарна за вашу любезность, однако прошу передать это ожерелье моей дражайшей свекрови.
– О государыня, – склонился Ричард, – наша мать – женщина в летах, она живет вне двора и не имеет причин украшать свой вдовий наряд подобным великолепием. Тогда как вы, женщина молодая и прекрасная…
– Вы меня избалуете, милорд. Ваша щедрость не знает границ. Сначала прекрасный иноходец, который, как оказалось, перекуплен вами у торговца, уже обещавшего его лорду Перси. Затем, перед самым праздником Троицы, – дивный персидский ковер, который незадолго до этого исчез из покоев епископа Линкольнского. Помнится, тогда вышел досадный инцидент, когда его преосвященство увидел ковер у меня. Поэтому, дорогой Ричард, я больше не рискую пользоваться вашим великодушием.
Но Глостер, хотя и понял, что его интрига раскрыта, продолжал настаивать, пока не вмешался король:
– Пустое, Бетт. Этот жемчуг словно создан для тебя. Доставь радость обоим Йоркам.
Элизабет со вздохом закрыла футляр. Королю она не могла перечить.
– Как скажете, ваше величество.
Про себя же решила, что ни при каких обстоятельствах не наденет это ожерелье.
Ричард был удовлетворен. Отпустив несколько любезностей, он повернулся к брату и стал серьезен.
– Мне необходимо поговорить с вами, государь.
Элизабет поднялась. Когда верный Глостер желал беседовать с братом, ей полагалось удалиться.
Какое-то время Ричард прислушивался к ее шагам, затем пересек зал и плотно прикрыл за королевой дверь, что разгневало Эдуарда.
– Это излишне, Дик. К тому же у меня от Элизабет нет тайн.
Ричард, зябко потирая руки, направился к камину. Пламя отражалось в золотом шитье его камзола, украшавшие платье драгоценности позвякивали при каждом движении. Король, облаченный в стеганый камзол из темного сукна, выглядел одетым гораздо проще, чем его брат.
– Видишь ли, Нэд, – начал Ричард, – я бесконечно ценю королеву. Я слышал, что она говорила,