станут просто так давать.
И Митя решил, что «коммунизм» – это здоровско.
Перед смертью Сталин болел, и несколько раз в день чёрная бумажная тарелка передавала сводки о его здоровье. По ним Митин папа составил свой диагноз и понял, чем окончится эта болезнь. Поэтому высокопоставленная смерть не стала для него неожиданностью. Но всё-таки было странно видеть, как отец радовался тому, что его диагноз совпал с официальным медицинским заключением. Как-то не увязывались нескончаемая траурная музыка и удовлетворённое потирание рук. Но папе видней: раз он спокоен – значит, тревожиться нечего, значит, всё потихоньку обойдётся и опять пойдёт, как надо.
Сталин присутствовал повсюду в виде портретов, газетных фотографий, бюстов, памятников и цитат. Он давно стал эмблемой страны такой же, как якорь являлся эмблемой флота, шашечки – эмблемой такси, а большая красная буква «М» – эмблемой метрополитена.
И вот в самом начале весны красивый голос сообщил:
– В двадцать один час пятьдесят минут при явлениях сердечно-сосудистой и дыхательной недостаточности Иосиф Виссарионович Сталин скончался…
И государство запнулось. В первую очередь спазм парализовал столицу. Ещё недавно такая тугая сеть улиц, враз обвисла как будто отпущенная ослабевшей лапкой кособокого паучка, что замер в центре паутины. Город притих. Любое движение по мостовым и тротуарам казалось кощунством. Несколько дней не было слышно детских голосов. Да и взрослые говорили тихо. Голубятники перестали гонять свои стаи. Даже чёрные скелетики голых веток замерли, не зная можно ли им раскачиваться на ветру. Страну поразила судорога растерянности и беспомощности. В Митином классе Ольга Владимировна провела минуту молчания, и весь день на уроках стояла тишина. Даже Лёнька Каратаев сидел смирно, сгорбившись, и только иногда тяжело вздыхал. Ольга Владимировна вела занятия, ставила отметки, но всё делала автоматически – на сознание безнадёжной тяжестью могильного камня давили два слова: «Всё кончено». Она, как, наверно, и большинство жителей страны, верила, что только умерший являлся оплотом абсолютной справедливости. С его кончиной её многолетняя борьба за жизнь отца теряла смысл.
Вовкин папа несколько дней не ночевал дома. Он охранял государственную безопасность, и, чтобы в траурные дни враги не устроили провокаций, ему приходилось много работать. Вовка без него скучал.
Не приходил домой и отец Миши Реброва. Со смертью Хозяина поток руководящих указаний иссяк, и работа Реброва-старшего застопорилась. Всё, что могло думать, было сейчас брошено на решение главного вопроса: кто станет преемником? Сумеешь угадать – не только сохранишь свой пост, но, если не дурак, резко пойдёшь вверх. Правда, если промахнёшься, то прощайся со всем достигнутым. А информация просачивалась скупо и была противоречивой. Значение этих дней в судьбе семьи осознала и Мишина мама. Она нервничала и изводила окриками и придирками домработницу, бессловесную Зину.
В семье Олега Коржева, единственного, с кем Мишка проводил