навалился на кран, торчащий прямо из кафеля, опоясанный строгой белой табличкой «Пользоваться запрещено», и открыл замаскированный проход в стене. Показалась кровать с белоснежными простынями, столик, лампочка под шелковым абажуром. Увлекаемый туда Секретарь только таращился.
Вдруг дико крикнул:
– Константин!.. Советником по культуре!..
– Прощай, товарищ! – скупо ответил ему Манаев.
Он еще хотел обнять министра, который ползал на четвереньках, собирая пустую посуду, но охранники, подталкивая в спину, заторопили его:
– Давай, давай!..
Они пересекли тупичок коридора и, открыв противоположную дверь, неожиданно оказавшуюся с внутренней стороны бронированной, очутились в довольно приятной, но тесной комнате, уставленной мягкой мебелью, однако почему-то без окон, освещенной лампами дневного света на потолке, – и старший охранник, присев на стол, вдоль которого зеленела металлическая дверца сейфа, нажал несколько клавиш на корпусе телефона.
– Загоруйко? – начальственным голосом сказал он. – Загоруйко, это я, Колебанов. Машину к подъезду «Б»!.. – А затем повернулся и указал Манаеву на широкое низкое кресло, обитое чем-то цветастым: – Отдыхай пока… Посошок на дорожку…
Младший охранник уже разливал коньяк по граненым стаканчикам. А закончив, жестом показал Манаеву, что ты, мол, бери, не стесняйся.
Манаев и не думал стесняться. Напротив, ему чрезвычайно нравилось, как его принимают. Поэтому, подняв свой стаканчик, он с большим чувством, совершенно искренне произнес:
– Хорошо тут у вас, ребята!.. Честное слово, расставаться не хочется. – И, желая сделать для них что-нибудь приятное, поинтересовался: – А вы знаете историю про маленького серого ослика?..
Он готов был рассказывать эту историю немедленно. Но охранники дали ему понять, что, пожалуй, не стоит. Что сначала – дело, а потом уже – всякие истории. Ты, мол, не отвлекайся, задерживаешь коллектив.
Подавая пример, оба они лихо сглотнули, а затем удивленно, как по команде уставились на Манаева.
Выражение лиц у них было ожидающее.
– Ладно, – согласился Манаев. – Дело так дело…
И тоже одним глотком опрокинул в себя свой стаканчик.
Ему показалось, что коньяк в этот раз какой-то горьковатый. А главное, он комом остановился поперек горла и никак не хотел идти вниз. Пришлось запить его и зажевать чем-то несущественным. И по новому кругу – запить, и опять зажевать. И только после этого судорожный комок нехотя провалился в желудок.
Манаева слегка отпустило.
– Да-а-а… – потрясенно вымолвил он. – Цепляет здорово. И где это вы такой достаете? Наверное, спецзаказ?.. Так вот, жил маленький серый ослик…
Далее Манаев хотел сказать, что перед осликом постоянно возникали какие-то трудности. И когда эти трудности возникали, то ослик предлагал: «Давайте выпьем, ребята…» – но сказать всего этого он не успел, потому что коньяк, по-видимому, так и не прижился в желудке. Судорожный комок, провалившийся было туда,