и звука, только кусты слегка покачивались. Не может быть, чтобы кто-то прицельно метил в него. Или может? «Наверное, с ближайшей ели шишка упала, созрела и упала», – решил Пуша. Ведь он ничего толком не знал про лес. Соня дотронулся до леонита: стало спокойней, и хвост потихоньку усмирился. Оглядевшись по сторонам, он нашел маму, – она как раз как раз собиралась перепрыгнуть с невысокого орешника на березу. Вцепившись передними лапами в ствол дерева и по очереди переставляя их вдоль него, Пуша добрался до мамы, а она все это время, не замечая ничего вокруг, увлеченно продолжала инструктаж: «Обязательно угости желудями и орехами своих будущих друзей. И про ягоды не забудь!»
«Прекрасно! Угощения это как раз то, что мне сейчас нужно, – с грустью подумал Пуша, – вот если бы оставить сумку всем на лакомство и убежать ото всех в лес. Лес… Сколько там интересного. Да-а, Учитель Студень наверняка бы этого бы не одобрил», – тут же одернул себя Пуша.
– Кстати, а почему Учитель Студень? – спросил он, когда внеплановый урок по древолазанию был окончен и теперь до места, где проходили классы, оставалось совсем немного: за холмом располагался небольшой луг, посередине которого росла пара сросшихся стволами дубов, – вместе они образовывали классный комплекс для занятий.
– Учителя зовут Студень, потому что он и зимой, и летом кутается в кленовый платок. Словно ему все время студено. А еще он не лю…
Но Пуша не услышал последнее предложение, потому что его ушки уловили чей-то горький плачь. Сначала он не хотел обращать на это внимание, к тому же мама, наверняка, его потеряет, но плачь он так посередине леса, хотелось бы ему, чтобы кто-то поинтересовался его горестями? Без сомнения! Кроме того, нос от любопытства все время чесался, убеждая поддаться искушению узнать, что происходит возле того розового куста. Пуша подошел ближе и увидел, что на красном цветке, держа полупрозрачный рваный платок, рыдает черный паучок.
– Почему ты плачешь? – обратился Пуша к несчастному.
– Как же мне не плакать, когда мой дом разрушен? – заходясь от слез, ответил он.
– И где же твой дом?
– Да вот он, – паучок прижал к сердцу разорванную паутину, – Я растянул сети вон от того стебелька к этому, – паучок топнул по зеленой перекладине, на которой сидел. – И тут налетел сильный ветер, куст качнулся и шипами порвал паутину. И так всегда. Бедный я! За что лесные духи меня не любят?!
Паучок вскинул лапки к небу и снова заплакал, вспомнив эти пренеприятные события.
– Чем же ты рассердил лесных духов? Неужели сделал что-нибудь плохое?
– Я?! – возмутился паучок, – Я ничего не делал! Это все противный лягушонок. С него все мои несчастья начались. Он разрушил мой дом в первый раз.
– Зачем же он это сделал?
– Ах, если бы я только знал! В заброшенном доме света не сыщешь… – паучок шумно высморкался в паутинку. – Я возвращался с прогулки, когда он – зеленый пакостник! – дожевывал