он, не голосуя, догнал ее, вцепился в борт, запрыгнул на ходу в кузов. Так же на ходу спрыгнул на подъезде к церкви. И встал истуканом, увидев поблизости Артура. Но встряхнул себя, выгоняя растерянность, и храбро пошел ему навстречу.
– Как боевое задание? – спросил улыбающийся шеф.
– Нормально, – соврал Иван.
– Она хоть покормила тебя?
– Покормила, – ответил. – Пшенной кашей с молоком.
– Фу, какая гадость! – сказал Артур. – А заведует мясопродуктами. Ты о поездке не распространяйся. Моя гидра очень даже просто может влезть в душу.
Ивану показалось, что шеф слишком внимательно поглядел на него. Потому поспешно заверил, что в душу к нему никто не влезет.
– Душа в теле, Ванечка. А оно подвержено слабостям.
Намек на тело тоже, показалось Ивану, был сделан неспроста. Он заторопился в цирковой балаган, чтобы скорее повидать Ящерку, выспросить, что и как… У входа босоногие мальчишки окружили усатого милиционера. Не обращая на них внимания, Иван хотел пройти вовнутрь. Но милиционер оставил ребятню, окликнул его с вопросительной интонацией;
– Сверябин?
– Сверяба, – ответил Иван, не успев удивиться такому интересу.
– Ты-то мне и нужон, – милиционер взял его под локоть и повел в сторону от балагана. – Важный вопрос к тебе есть: где был этой ночью?
– А какое вам дело?
– Повторяю: где ты был этой ночью?
– Что-нибудь случилось?
– Случилось. Только твое дело – ответное, а не вопросное.
Ночная нереальная жизнь продолжалась для Ивана. В ней могло произойти все, вплоть до вселенского суда, и чего уж было изумляться появлению на его пути усатого милиционера! Иван воспринял его, как необъяснимую, но обязательную странность. И уже дернулся было соврать, что ночевал в доме колхозника, но во время спохватился: если уж страж порядка заинтересовался им, то, наверняка, знает, что его кровать ночью пустовала. Он ответил первое, что взбрело на ум:
– Гулял.
– Где гулял?
– По берегу реки.
– И без свидетелей?
– А зачем мне свидетели для гулянья?
Милиционер облизал губы, дунул на кончик уса и сокрушенно вздохнул.
– Сопля ты, Сверябин!.. Говори, куда дел шелк и бархат!
Вот тут Иван и очнулся: сообразил, что его подозревают черт-те в чем.
– Какой шелк! – закричал. – Какой бархат!
– Тот, что в рулонах. Его вчера только завезли.
– Я понятия не имею, кто чего завез!
– Не кричи! Своровали материю нонешней ночью. Из всех циркачей не было на месте одного тебя.
– Но я на самом деле не видал никаких рулонов!
– Можа, и не видал. А посидеть придется, вдруг вспомнишь?..
Вечернее цирковое представление состоялось без Ивана. Он сидел взаперти в амбаре недалеко от брезентового балагана, слышал, как гомонливая толпа расходилась после зрелища. Злился, ждал утра, когда