решают вопрос, неподвластный уму:
Лучше убитому быть иль убить самому?
Правда, как нож, проникает в сознания щель,
И возникает вопрос: а живем ли вообще?
Не поиграешь ни с кармой, ни с долей – судьбой.
Смерть не страшна. Быть убитым спасенным тобой,
Вот что изранит сильнее клинка и огня,
Вот что порой из седла выбивает меня!
«Это не родина!», – скажет Седой Господин.
«Веришь в собратьев и в силу меча, паладин?
Но почему же, ответь, не тебе одному
Хочется морду задрать и повыть на луну?
Ты возвращаешься вновь на планету людей,
Мудрый учитель, носитель великих идей!
Но ожидает тебя изумления миг:
Снова за школьною партой плохой ученик!»
Как же спасти от бесчестья мне душу мою?
Я ведь в доспехах ложусь и в доспехах встаю.
Но не от лезвия бритвы, не с пулей в виске,
Словом навылет пробитый лежу на песке!
Люди проходят, печальный подводят итог:
Нет у него ни любви, ни друзей, ни дорог…
Я ж по забытым друзьям не томлюсь, не грущу,
К дьяволу душу свою – не хочу, но тащу!
Белая Колоннада
Не надо слова «как-будто»,
Ни в чем сомневаться не надо:
Ты видел сегодня утром
Белую Колоннаду.
Не за семью горами,
Не в мире потустороннем,
В проеме между домами,
Вдали от глаз посторонних.
Ты шел лабиринтами улиц,
На странника чуть похожий.
От майского солнца щурясь,
Такой, как и я, прохожий…
А люди спешили мимо,
Позвякивали монеты.
Наживы жаждой томимы
С рассвета и до рассвета.
А ты все шептал: «Смотрите…», —
Но был в неверии стоек
Слепой и бесстрастный зритель,
Бетонный рай новостроек,
Где будут зачеркнуты лица
Одним движением ночи.
Где чудо не повторится
Для тех, кто верить не хочет…
Не надо слова «как будто»,
Ни в чем сомневаться не надо!
Мы вместе видели утром
Белую Колоннаду!
И пальцы ледяные
Согрела нежданная встреча.
Так, значит, теперь – родные?
И это уже навечно…
«Я стою посредине большого двора…»
Я стою посредине большого двора.
Что таить: принимают меня «на ура».
Мол, в тузы и в ферзи выбиваться пора,
Ну, а мне надоела вся эта игра.
Я вокруг оглянусь, и в который уж раз
Холодком полоснет недоверие глаз.
Только слышу, твердят, чтоб продолжил рассказ:
«Ну-ка, что ты еще нам откроешь про нас?»
Мне пророчили славу, шепча за спиной:
«Ну а, может, он просто душевнобольной?»
Это правда, что, занятый мыслью одной,
Я ходил по дороге другой стороной.
Но бывает,