ни чести.
Темнота
Хорошо, когда в квартире
Темнота.
Ты один в огромном мире —
Красота.
Сочинить любую сказку
Сможешь ты.
И на зло оденешь маску
Доброты.
Ты представить сможешь тени,
Как людей.
Без суждений и решений
Палачей.
И покажется со сцены
Яркий свет —
Ни предательств, ни измены
Будто нет.
Цыганка
Гадай, гадай, цыганка.
Пусть старая шарманка
Тебе напомнит время, которое прошло.
Когда тебя любили,
А губы губы пили,
И лун полночных краше твоё было лицо.
Ты вспомни для начала,
Как ты тогда плясала,
Держа звенящий бубен в руках над головой.
В кудрях иссиня-чёрных
Цветок с вершины горной,
Добытый ценой жизни лишь для тебя одной.
Кружась в безумном танце,
Ты ветку померанца
Держала, крепко стиснув в сахарных зубах.
И вот концовка танца —
Ту ветку померанца
Ты так швырнула гордо с презрением на губах
В того, кто ночью тёмной
Убил рукой наёмной
Единственного в мире любимого тобой.
Презрение для цыгана,
Что выстрел из нагана.
Тем паче перед табором обрызгали слюной.
Он нож швырнув, промазал
И тут же был наказан.
Бросок ответный меткой был выполнен рукой.
Из табора изгнали
Пошли за далью дали
И время, что глумилось над редкой красотой.
Нечестивец
Стали люди жировать,
Носы кверху задирать
И при этом, и при том ещё чваниться.
Унижать стал богатей
Тех, конечно, кто бедней,
А глупцы тех, кто умней, трезвый – пьяницу.
И тогда пришла беда,
И добро всё увела.
Только зло она одно там оставила.
Разгулялось тогда зло,
Поменяла то да сё
И ложь правдой называть всех заставила.
Лишь один был нехорош.
Не признал он правдой ложь
И остался дурачок в одиночестве.
Только правду признавал.
Правду правдой называл
И к тому же величал её по отчеству.
Много лет и много зим
Зло, стремясь покончить с ним,
Извелось уже совсем и измучилось.
Всё представило ему —
И психушку, и тюрьму.
Только он всё песни пел и не ссучился.
Но объявлен приговор:
Нечестивца – на костёр,
Если только перед тем не покаешься.
Но он правду уважал.
Ложь за правду не признал;
Лишь одно сказал он злу: – Зря стараешься.
Огонь занялся легко,
Пламя взмыло высоко.
Так