выше этой платы нет от человека. И простит их Господь!
– Как и тех горцев, что пали в той битве. Amen! – заключил ландман. – Дед мой был под Бушитольцем, и чести воинской не уронил. С тех пор этот лук бережно хранится в нашем семействе. Есть о нем одно предание, но тумана в нем больше, чем…
Филиппсон собрался было слушать дальше, но был, как и рассказчик, отвлечен громким криком изумления, раздавшимся снаружи.
– Надо пойти посмотреть, что там творится, – сказал Бидерман. – Нынче все у нас не так, как прежде, когда молодость не досаждала старикам.
Он вышел из дому, сопровождаемый своим гостем. Им предстала картина, какую, очевидно, редко доводилось наблюдать Арнольду Бидерману, поскольку лицо его насупилось, а борода встопорщилась, и с губ вот-вот готово было сорваться строгое внушение. Молодые люди, собравшись в кучку, о чем-то горячо спорили, крича и перебивая друг друга, лишь Артур стоял от них в отдалении и покое, опершись на лук. Однако, как только спорящие заметили ландмана, то разом умолкли.
– Что означает этот шум? – спросил он, возвысив голос, которому все привыкли подчиняться. – Рудигер! – прибавил он, обращаясь к старшему своему сыну. – Натянул ли юный чужестранец этот лук?
– Натянул, батюшка! – отвечал Рудигер. – И в цель попал! Сам Вильгельм Телль не смог бы такого.
– Случай, чистое везение! – спешил высказаться молодой швейцарец из Берна. – Такое мужу не под силу, куда уж хилому юнцу в играх неумелому…
– Но что он сделал? Только не отвечайте все вдруг! Анна, ты умнее и рассудительнее всех этих бездельников вместе взятых, расскажи мне, что тут случилось?
Девушка от неожиданности несколько смутилась, однако, собравшись с духом, отвечала, не поднимая очей:
– Целью, как всегда, был голубок, привязанный к шесту. Все, кроме чужестранца, стреляли из своих луков, но не смогли попасть. Поскольку у гостя не было с собой лука, а из братьев никто не захотел ему уступить своего, я попросила у вас бушитольцский лук. Сначала я предложила его братьям, но никто из них не пожелал его взять, говоря, что если вы, почтенный дядюшка, не в состоянии были натянуть его, то им и пробовать нечего.
– Они говорили разумно, – отвечал Арнольд Бидерман. – Но чужестранец взял лук?
– Взял, дядюшка, но прежде написал что-то на листке бумаги и вложил его мне в руку…
– И натянул, и в цель попал? – продолжал допрос удивленный ландман.
– Он отодвинул шест на сорок сажен дальше…
– Поразительно! – вскричал Бидерман. – Это же вдвое дальше обычного расстояния!
– Затем натянул лук, – продолжала Анна, – и никто опомниться не успел, как он выпустил все три стрелы одну за другой. Первая расколола шест, вторая рассекла веревку, а третья поразила голубя на лету.
– Клянусь Святой Марией Эйнзидельнской! – вскричал старик с видом величайшего изумления. – Если вас не подвели глаза, то никому