Брат, вернись! Уже темно, пойдем домой!
Голосок тонкий, срывается. Вот – вот расплачется, бедняга.
Голая пятка предательски съехала со скользкого от водорослей камня, и Джахи с головой ушел под воду. Соль разъедала глаза, обдирала нос и горло. Он не мог откашляться, барахтался, захлебываясь и задыхаясь, пока не потерял сознание.
Очнулся от рвоты – казалось, что вместе с пеной наружу выворачиваются внутренности. Лежал на боку, скрючившись и содрогаясь в конвульсиях, а в уши лез оглушительный рев Шайни.
На этот звук наложились испуганные крики взрослых. Джахи подхватили и понесли сквозь фиолетовый вечер. Солнце уже утонуло в притихшем море, и в наступившей темноте ярко полыхали языки пламени – на берег набежала целая толпа, все с факелами в руках. Он плыл в окружении факелов и радовался чудесному спасению.
Вплоть до того момента, когда их с братом поставили перед темным от гнева лицом отца.
Мать и прислуга робкой кучкой толпились у дверей, боязливо перешептывались, но не решались приблизиться.
Братья стояли на каменных плитах посреди огромной залы, дрожа от холода и страха.
Джахи крепко стиснул зубы, стараясь унять дрожь. А Шайни все плакал и всхлипывал, и замолчал только тогда, когда отец на него прикрикнул.
– Кто позволил вам одним уйти на берег? Вы огорчили всю семью и рисковали своими жизнями, нарушая божественные планы!
– Это все Шайни, – Джахи кивнул в сторону брата, – он придумал, что когда солнце падает в воду, она становится горячая, как суп. Я хотел проверить.
– Если бы не твой брат, эта проверка оказалась бы смертельной! Подумай об этом. Если ты не ценишь благородное происхождение и жизнь во дворце, что ж… приготовься к рождению в семье бедняка. Работа от зари до зари и вечный голод научат ценить даже самое малое.
«Если бы не брат?» – озадаченно подумал Джахи, а отец продолжал:
– Ослушание – большой грех, и тяжесть его велика. Возможно, он отяготил бы твою душу настолько, что после смерти она опустилась бы уровнем ниже. У тех, кто воплощается ниже пятого уровня, пропадает дар. Человек уже не помнит предыдущих воплощений, и жизнь его коротка, как у попугая. Благодари богов и брата, что остался жив.
– Благодарить брата? Так это он меня спас?!
Джахи не мог поверить своим ушам. Маленький, слабый и плаксивый выдумщик – как он смог вытащить его из воды?
Не каждый умеет быть благодарным, вот и Джахи не сумел. Вместо благодарности в душе завелся червячок ревности и грыз изнутри, и рос с каждым днем, питаясь завистью и обидой.
– Вы слышали? Младший брат спас старшего! Вон, вон они идут, смотрите.
Стоило услышать нечто подобное, проходя по улице, как жаркое солнце заволакивалось тусклой дымкой, а в глазах темнело. В ушах начинало звенеть, и гомон уличных зевак исчезал, оставляя Джахи один на один с уязвленным самолюбием.
Стоило матери обнять младшего сына, как ревность старшего поднимала голову, вызывая острую, почти физическую боль.
Он начинал вымещать эту боль на Шайни –