заполучив сердце, которое не только являлось козырем в большой игре, но было еще и моей частью сделки с Эдвардом Д. Аволиком. Самой важной сделки в жизни и даже немножко за гранью оной. А теперь я несся в зловонном мраке на звуки стрельбы и крики храмовников. Да еще и Симон не отзывался. Неужели до сих пор не вернулся с задания?
Себастина встретила меня загодя, почувствовала приближение хозяина и поспешила навстречу.
– Силана всевеликая, ты что, начала собирать трофеи?
– Это печень, хозяин, я подумала, вам стоит обмазать открытые участки тела, враг ведет с собой утрогов.
– Сделаю вид, что не догадываюсь, где ты ее взяла. Нам следует поторапливаться.
Покрытый запекающейся кровью, я отправился в темноту. У врага было численное преимущество и лучшее вооружение, но наибольшее неудобство грозили причинить утроги – существа, обретшие невероятное чутье, эволюционируя в подземельях. Решено было применить тактику «бей и беги».
Мы внезапно нападали из темноты, устраняли одного-двух врагов и ускользали обратно, едва успевая спрятаться от пуль. Себастина действовала более дерзко, нежели я, и несколько раз была ранена, но зато с главной задачей справилась – перебила утрогов-ищеек, без которых храмовники совсем «ослепли». В итоге за четверть часа мы устранили почти два десятка солдат; грохот от выстрелов и взрывов стоял такой, что своды тряслись, а рикошеты к тому же сре́зали еще пяток невезучих. После этого храмовники решили отступить.
– Это триумф, достойный Стузиана, хозяин.
– Доверюсь твоему мнению. Я пробовал звать Симона, но зря. А Голос оказался бесполезен против них.
– Храмовую стражу сопровождали Безголосые, хозяин, один чуть не отсек мне голову своей гаффорой.
– Чертово семя! Почему наши не умеют бесконтактно отнимать Голоса?
– Возможно, потому, что наши Безголосые – смиренные монахи, а зильбетантистские еретики превратили своих в религиозных воителей? – пожала она плечами.
Мы вернулись в цыганский тоннель, а оттуда ринулись по следу из желтых потеков страха, разлитых в воздухе. Пока мы не покинули кирпичных тоннелей и не углубились в толщи песчаниковые, пока не потянуло водорослями и морской солью, я еще сомневался, но потом стало ясно – мы шли на северо-восток, к морю.
– Проклятье!
– Хозяин?
Я резко остановился, и моя горничная последовала примеру.
– Что-то пошло не так. Ты не чувствуешь их страх? Их боль? Впереди творится нечто плохое… сюда кто-то идет.
Несколько источников эмоций приближались по тоннелю в темноте, и когда я попытался подчинить их, наткнулся на непонятную ментальную преграду.
– Это Железное Братство. Не сдерживайся.
Себастина послушно кивнула, выбросила свои тесаки и от души хрустко потянулась. Ее изгвазданная в крови одежда разошлась по швам от полезших из-под ткани пластин костяной брони и шипов, крохотные рудиментарные рожки, которые она скрывала под челкой, превратились в мощные рога, появился длинный сегментарный хвост.