это не так уж страшно. Я волновался сильнее, чем предполагал, но в итоге справился, как сказал не щедрый на похвалы Черепанов, на «отлично». Вся бригада приняла меня как родного. Раньше я с ними не сталкивался близко, и со стороны они выглядели очень уж деловыми. Но при более близком знакомстве мои коллеги проявили себя как вполне нормальные люди. Особенно понравился мне оператор Славик Раппопорт. Хотя поначалу он испугал меня. Пока я вел свой первый эфир, он без конца поднимал лицо от камеры и кривился. Я, разумеется, решил, что он таким образом выражает презрение ко мне, новичку. После съемок он подскочил ко мне и не без радости объявил, что в Киев нам предстоит завтра отправиться вдвоем. Потом подмигнул и отчеканил:
– Хочется верить, что вместе с Януковичем оттуда не убежала горилка. Любишь горилку?
– Я особо не пью. Да и, возможно, нам не до питья будет. – Перед глазами у меня все еще стояло его искривленное лицо.
– Скучный вы народ, редакторы. Ладно, перевоспитаем. Станешь королем новостей.
– Уж перевоспитайте. И не обязательно было так кривиться. Я ужасно выглядел?
– В смысле.
– Ты всем своим видом изображал, как тебе отвратительно мое неумение вести передачу…
Славик непонимающе уставился на меня, потом захохотал.
– Так это у меня ботинки новые. Жмут, заразы. Прям сил нет. А ты придумал, что я по твоему поводу? Ха-ха! Ну ты даешь. Это надо будет отметить завтра по дороге. Такой прикол!
– Нет уж… – Я успокоился. Значит, ничего такого позорного я не изобразил.
Я действительно очень редко и неохотно употреблял спиртное. В детские годы я ходил в футбольную секцию да и сейчас стараюсь поддерживать хорошую форму. Я был пьяным, наверное, всего пару раз в жизни и не могу без отвращения вспоминать об этом. Лариса, кстати, любит выпить вина и обижается, что я никогда не составляю ей компанию. Единственное, что я могу себе позволить, – рюмка-другая коньяка с кофе. Это, как говорит отец, поднимает тонус. Но коньяк не должен быть таким противным, как нам с Васькиным подали вчера в буфете.
Того адреналина, что попал мне в кровь во время эфира, хватило до конца рабочего дня. Я не ходил, а летал. Часов в пять мне позвонил Кабанов. По его словам, он даже не ожидал, что у меня получится все так складно.
– Ты как будто всю жизнь эфиры вел. Рад, что я в тебе не ошибся.
Не скрою, я растаял от такой оценки. Глупо это, конечно. Но факт.
Около шести меня нашла по телефону мама. Сказала, что отец сообщил ей о моей предстоящей командировке и она от этого в ужасе. Она плакала, уговаривала меня никуда не ехать, бормотала, что не переживет, если со мной что-то случится. Я ее утешал как мог. Но едва ли это возымело хоть какое-то действие. В конце разговора она ни с того ни сего жалобно попросила:
– Купи там, пожалуйста, киевский торт и кусочек сала.
Когда женщины понимают, что ничего нельзя изменить, у них проявляется командирская четкость формулировок.
До презентации книги Примусова оставалось