и их глаза вновь соединит прямая бескомпромиссная линия жизни.
Он не знал, почему его так волнуют эти безмолвные встречи, но он привык относиться к таким вещам райне серьезно. В мире нет ничего случайного, все события имеют свои предопределения и свои последствия. И если у него екается внутри, значит, где-то там, где от него ничего не зависит, происходит нечто гораздо более важное, чем можно сделать вывод, исходя только из внешней канвы происходящего. Но к чему все это может привести, ни ему, ни ей пока неведомо. Хотя ответ давно уже есть.
Одновременно ему одинаково хотелось встретить ее и прямо сейчас и чтобы это свидание не происходило как можно дольше. Он не желает никаких осложений в своей жизни, все только-только наладилось, и вся семья наконец нащупала под ногами твердую почву.
И чего он паникует, ему ли бояться какой-то молоденькой девчонки. Просто у него от каникулярного безделия разыгралось воображение. Такое с ним случалось и раньше, Разлогов с детства сочинял самые разные и невероятные истории, которых объединяло лишь одно: он неизменно выступал в них главным героем. Вот и сейчас кажется с ним происходит нечто схожее и в его воображение возникают контуры знакомого сюжета. А чему тут удивляться; взрослые – это на самом деле те же дети, только нагруженные возом ненужных знаний и отягощенные отрицательным опытом. Вот им и мерещется черт знает что.
Разлогов знал, что успокаивает себя, что на самом деле маховик событий уже запущен, и ни он, ни кто-либо другой не в силах остановить раскручивающуюся нить рока. Но сейчас ему ужасно не хотелось лишаться столь приятного состояние душевного подъема, и он сознательно топил все мешающие ему мысли в глубоких заводях подсознания.
С некоторым облегчением он подошел к уже хорошо знакомому зданию, поднялся по лестнице на второй этаж и остановился возле кабинета декана. Ему показалось что за дверью идет разговор на повышенных тонах. Разлогов прислушился и убедился, что слух его не обманул. Он даже узнал голоса; один принадлежал Каменскому, второй – Шамрину. Он уже хотел отойти подальше от кабинета, дабы не подслушивать разговор, но внезапно замер на месте. Он услышал свою фамилию.
Голоса звучали громко, так что для того, чтобы слышать все, что говорилось в кабинете, не надо было даже напрягать слух.
Шамрин: «А я вам говорю, что Разлогова нельзя допускать до преподавания. Он в полном соответствии со своей фамилией разлогает всех, кто с ним соприкасается. Он нигилист, он не верит ни во что, не верит даже в те истины, которые сам же и провозглашает. И при этом открыто об этом заявляет. Это один из основных тезисов всей его философии».
Каменский: «Помилуйте, Дмитрий Тихонович, разве вы не читали его статей, он нигде не ставит под сомнение существование Бога. Наоборот, всегда доказывает неразрывность Его и человека. В чем же тут нигилизм?»
Шамрин: «Его Бог – это пустота, он уверяет, что существование Бога доказывается не верой в него, а ее отсутствием. Он говорит: тот,