прачечной, он отругал за то, что развели слишком сильный огонь под котлами, и даже не стал слушать оправданий, что, мол, там уже несколько дней не топили. Затем он послал конюшего за местным доктором.
Как раз в этот момент Джон Сайленс повернулся ко мне. Его самообладание поражало: он не допускал никакого внешнего проявления своих чувств – ни в жестах, ни в выражении лица или глаз; более того, он даже умел предупреждать зарождение каких-либо чувств в сердце; при желании он мог превратить свое лицо в каменную маску; поэтому понять, что происходит в его сознании, всегда было чрезвычайно трудно. Но на этот раз на его лице я увидел не загадочное выражение сфинкса, а ликующее торжество умного человека, которому удалось, наконец, разрешить сложную и опасную проблему и найти путь к окончательной победе.
– Ну, теперь-то вы догадались? – спросил он, как будто речь шла о решении пустяковой задачи, до банальности простой и ясной.
Но я только ошарашенно смотрел на него, ничего не отвечая. Он еще раз окинул взглядом обгоревшие крышки котлов и пальцем начертил в воздухе какую-то фигуру. Но я был слишком возбужден, слишком подавлен его превосходством, а быть может, и просто растерян, чтобы понять, что именно он начертил и что хочет мне объяснить. Недоуменно качая головой, я тупо продолжал глазеть на него.
– Элементарный огонь! – воскликнул доктор. – Элементарный огонь самого могучего и опасного свойства.
– Огонь? Какой огонь? – прогремел голос полковника Рэгги, который услышал эти слова, повернувшись в нашу сторону.
– Элементарный огонь, – повторил доктор Сайленс уже спокойнее, – но с нотками неудержимого ликования в голосе. – Разъяренный элементарный огонь.
Наконец в моем уме забрезжил слабый лучик понимания. Но полковник – он никогда не слышал этого термина, к тому же был сильно возбужден соприкосновением с непостижимыми для его простого ума тайнами – стоял совершенно остолбенелый.
– Но почему, – начал он, охваченный диким желанием найти хоть что-то видимое, с чем он мог бы вступить в прямую борьбу, – но почему, черт подери?..
– Мой дорогой полковник Рэгги, – успокоительно сказал доктор, – вы затрагиваете самую суть проблемы. Вы спрашиваете: «Почему?». На этот вопрос я и ищу ответ. – Он поглядел в упор на полковника. – И я уверен, что ответ будет скоро найден. Не могли бы мы пойти в комнату с двойными дверьми, чтобы наметить дальнейший план действий?
Слова «план действий» немного успокоили нашего хозяина, и, не говоря ни слова, он отвел нас по длинному каменному коридору в ту комнату, где мы беседовали с ним накануне вечером. По взгляду доктора я понял, что мое присутствие не желательно, и, весь дрожа, отправился наверх, в свою спальню.
В уединении моей комнаты на меня обрушился поток живых воспоминаний о только что произошедшем, и я вдруг понял, что многое потерял бы в жизни, если бы не увидел бегущей мисс Рэгги – это была кульминация человеческой мистерии в мире непостижимых тайн. Естественно, я обрадовался, когда