насмешливый вдох перекинулся на весь кузов, но тут их мощно подбросило, и раздался общий выдох ругани.
– А вы откуда? – крикнул Илья, перекрывая ветер и скорость.
Вырвались из леса на голое пространство степи.
– Беркута! – почему-то этот хлипкоголосый слышен был отчетливо. – Я с Харькова. Да кто откуда…
Въехали на пригорок – привстав и глянув назад, Илья увидел петляющую между полей и рощиц дорогу, по которой, вздымая пыль и рассеивая рассветную мглу, слепя фарами, гнали вперед и вверх грузовики.
А, наверно, весело сейчас разбомбить этот караван…
Машина опять взлетела. Мина? Их швырнуло друг на друга и перемешало – валясь с ног, стукаясь автоматами, они неразборчиво заорали все вместе, возмущенно, но и восторженно, как будто в порыве братания. Илья зажмурился, цепляясь за уплывавший ящик, укатывавший огнемет и чьи-то шнурованные ботинки.
По крыше гулко застучали кулаки.
– Шумахер хренов!
– Эй, козел! Слышь, не газуй!
– Как приедем, шофера сразу к стенке, – заржал казак с пушисто-седыми усами, в синем мундире и синей фуражке с красным околышем, чем-то похожий на букет полевых цветов.
– А правда, почему он так гонит? – выпалил Илья.
– Когда быстро, попасть сложнее… – объяснил пулеметчик.
– Откуда?
– Да откуда… Хоть с земли, хоть с неба… Думаешь, они не знают, что мы едем? Вчера бой был… Три машины сожгли…
– Два «двухсотых», шесть «трехсотых», – готовной скороговоркой отозвался кто-то справа.
Илья всматривался в рассветную местность: где затаилась засада – за тем аккуратным, точно подстриженным кустом или в той голубоватой траве?.. Как он умудрился посеять каску? Какая завидная, наверно, мишень его голова, которая крутится и подпрыгивает над железным бортом… Наверно, ее первой разобьют!..
Колени болезненно ходили ходуном, ему хотелось нагнуться в поклоне, спрятаться хоть за какой-то заслон, но этого унижения он не мог допустить.
Левое плечо тяготил и мотал автомат: «Доброволец. Ты – доброволец».
Поднял глаза на пулеметчика:
– Победим?
Тот неожиданно по-родственному сощурился:
– Сто процентов!
Вдали то ли туман, то ли привязанная коза…
«В эту ночь решили самураи перейти границу у реки, – песня из детства, зачем-то он пытался расшифровать ее, иногда зависая на словах, как в молитве. – Так… Перейти границу… И я тоже – через границу, ночью… Но разведка доложила точно… И летели наземь… Значит, если нас встретят сталью и огнем, мы полетим наземь… Но это как? Сразу смерть? Или можно упасть, уползти, затаиться под кустом? И лет-е… наземь самура-а…»
Он стал себя развоплощать, готовить к смерти, подумал о друге Иване по фамилии Пушкин, который не узнает про эту войну. Отчаянный гуляка, поэт, блондин. Он часто шутил о смерти. Однажды позвал гостей на день рождения ровно