воинов лютых, безжалостных идут на нас войной.
– Погоди, погоди, княже… – Мужчина замахал перед собой руками, не в силах ещё осознать весть. – Как это – множество?
– Так. Почитай семь сотен тысяч воинов сейчас спускаются с зубчатых гор и выходят в Злую пустыню, и часть из них, около трети, – уже стала лагерем на реке Слёз, напротив Жаркого града, и готовятся к штурму.
– А как?.. Где же…
– Там сейчас все тридцать тысяч тех, кто дерётся на суше, и все оставшиеся кипчаки. Жителей вывозим в глубь страны. Начинаем призывать мужей на службу воинскую. Но сам знаешь – доброго лучника подготовить не один год нужен. Мечника – так же. Дай мы воям оружие привычное – почитай, выбросили его на помойку. А людей добровольно на стол людоедам отправили.
– Каким людоедам? Что ты за сказки страшные рассказываешь, Ратибор?! Вроде взрослые мы уже, скоро свои дети пойдут…
– Не сказки. Людоеды находники. Самые настоящие людоеды. Или ты думаешь, что кипчаки лгать станут?! – Князь начинал свирепеть, хотя глубоко внутри понимал, что оторванному от действительности махиннику принять, что где-то там идут на Славию самые настоящие людоеды, те, кто питается человечиной… Ну просто невозможно понять такое! Как подобное только может существовать на земле?
И сейчас острый ум Малха уже начинает осознавать слова старшего друга на действительном уровне, а имея столь живой ум, как бы он… И верно, махинник вдруг побледнел, его желудок внезапно вывернуло, и окружающие изобретателя военные едва успели отскочить в стороны… Рвало мужчину долго и мучительно, буквально выворачивало, пока наконец внутренности не стали извергать одну желчь. Кое-как он распрямился, с виноватым видом вытер рукавом губы, просипел:
– Простите…
Снова ощутил позыв, но удержался. Только волна словно прокатилась по его телу. Единственное, что мог сделать для друга Ратибор, – это немедля отвлечь того новой задачей:
– Хватит! Давай лучше делом займись! В общем, так: через неделю в лагере воинском под Славградом на дороге в Новый Торжок[15] должны быть десять пушек на новых основаниях, пригодных для перевозки и боя. Да зелье к ним огненное и снарядов вволю. А в конце месяца – удобный для пешца огнебой! Можешь не спать! Можешь не есть! Но если приказ мой не выполнишь – пеняй на себя! Не помилую! И к концу же месяца первую сотню огнебоев больших с зельем огненным и припасами к ним поставишь в оружейную Славграда. Понял, махинник?! Некогда нам ждать, когда ты вокруг да около ходить будешь! Чтоб сделал всё, что велено! Приказ тебе такой от имени Совета. – Развернулся, собираясь уходить. За ним повернулись брат и командир турьих всадников, но, словно спохватившись, князь обернулся: – С первыми десятью большими огнебоями пошлёшь своих подмастерьев. Вот этих самых… – Указал на тех, что возились с заряжанием орудия. – Они народ учить будут оружием новым пользоваться. Всё понял, махинник?
Тот, бледный, кивнул. Ратибор махнул рукой, взлетел в седло, не касаясь стремян, и ещё добавил:
– Чего