Они открыты мне великим Вирстоном[43]. Ведай же, сын мой, что каждая буква этого талисмана состоит под охраной особенного духа. Эти духи суть существа чистые, служащие в небесном жилище богов, и они превыше духов, живущих посреди воздуха. А духи, обитающие на земле, – самые последние, и они зависят от повеления вышних духов, а иногда и волшебников. Буквы в талисманах составляют слова, а слова производят молитвы; а ими через чтение призываются духи-хранители этих букв, и они благодаря этому творят те чудеса, которые так удивляют смертных.
Падманаб рассказывал юноше еще многие из таинств талисманов, и в таких разговорах, прошли они всю дорогу. Они окончили свою беседу, приближаясь к дому Абдармона, в который вскоре и вошли. Радость отца Гассана была неописуема при взоре на принесенные его сыном его богатства. Он осыпал неисчислимыми благодарностями Падманаба, и с того времени перестал торговать, и зажил весьма роскошно.
Между тем надо вам знать, что Гассан имел у себя весьма гордую и скупую мачеху. Хотя он и принес с собою чрезвычайное богатство в золоте и дорогих камнях; но всего этого ей казалось мало; ибо она ничем довольна быть не могла. Для чего и сказала она однажды наедине своему пасынку:
– Любезный сын мой! Если мы продолжим жить в таковой роскоши: то вскоре принуждены будем просить милостыни.
– Не беспокойтесь о том, дражайшая матушка, – отвечал ей Гассан. – Ключ богатства нашего неисчерпаем. Если бы вы видели все эти невообразимые сокровища, показанные мне великодушным Падманабом: вы бы не имели такого суетного страха. Он обещал мне отдать их в полную власть, и я не сомневаюсь в твердости слова этого добродетельного мужа. При первом случае, когда он опять поведет меня туда, возьму я щепоти две черной земли, которая на долго приведет мысли ваши в спокойствие.
– Возьми-ка лучше золота и яхонтов, – сказала ему мачеха; – мне они милее земли всего света. Однако послушай, Гассан, – примолвила она, – мне всегда приходит на ум вот какая мысль: Когда Падманаб всё равно собирается отдать тебе все эти сокровища: то почему он не научит он тебя всем этим молитвам, о коих ты мне сказывал, что они настолько уж необходимы для ходьбы в подземное жилище? Если каббалист этот нечаянно умрет (а он вестимо, уже не молод): вся надежда наша погибла. Сверх того может быть, и мы нечаянно досадим ему чем-нибудь, и тогда он отвергнет нас и отдаст свои сокровища другим. Я советую тебе, любезный Гассан, упросить Падманаба, чтоб он научил тебя всему, о чем я тебе сказывала. Когда же ты будешь все его премудрости знать, мы умертвим его, чтоб никто кроме нас не ведал хранимого на дне колодца.
Слова эти повергли Гассана в великой ужас.
– Ах! матушка, – вскричал он, – что вы мне предлагаете! Можете ли вы дозволять себе такие помышления? Падманаб нас очень любит. Он осыпает нас благодеяниями, обещает такие богатства, которые достаточны, чтобы наполнить сокровищницы величайших монархов; но в награду за милость его, хотите вы у него жизнь отнять. Нет, я страшусь и подумать… Хотя бы я дошел до