никакая она не козочка! До чего же ей надоели такие вот смущенные лица, показная жалость, ускользающие взгляды! Последний мазок на картину положила Жанна, шепнув на ухо матери:
– Она еврейка. Солдату ее поручил кюре из Стумона. У него были эсэсовцы на хвосте.
Берта перекрестилась, остальные глухо ахнули.
– Если боши найдут ее здесь… – В голосе Берты явственно слышался страх.
Вперед вышла женщина с малышом на руках.
– А то мы не знаем! Упаси нас Господь от этой напасти! – истерически выкрикнула она. – Из-за этой… всех нас перестреляют!
«Понятно, она тут самая трусливая», – подумала Рене. Впрочем, не стоит вот так сразу всех осуждать, иногда люди проявляют потрясающую храбрость. Нужно быть настороже, наблюдать. «Детектор» Рене, который бездействовал все то время, что она провела с немцем, вновь заработал. С ним она чувствовала себя в полной безопасности. Рене до конца не осознавала, как сильно она устала быть вечно начеку, а с немцем ослабила бдительность. Теперь он ушел. Вернулся к своим? Она тряхнула головой, гоня мысли прочь. Колесо повернулось. Ситуация изменилась. Нужно приспосабливаться. И жить дальше.
4
Женщина, боявшаяся сильнее всех, нервно укачивала сына, не спуская глаз с Рене. Мальчик – на вид лет двух, не больше – был бледным, очень худеньким и выглядел больным. Из носа у него текли зеленоватые сопли, и он все время подкашливал. Жюль обнял девочку за плечи, заслонив от злобного взгляда Франсуазы.
– Не бойся, феечка, они не злые. Просто напуганы. От страха люди глупеют. Но ты у меня в гостях, а мне совсем не страшно.
Он увел ее в глубину сводчатого подвала, где на матрасе сидела бабушка Марсель. Куча одежек и шерстяная шаль делали ее похожей на матрешку, только морщинистую и поблекшую. Рядом с Марсель расположилась другая старушка – не такая древняя и меньше закутанная. У нее были очень странные глаза – бледно-голубые, почти белесые, черные как смоль волосы в пучке растрепались, она улыбалась – то ли Рене, то ли кому-то невидимому, притаившемуся в темном углу.
– Где же эта маленькая феечка-евреечка? – глядя куда-то вбок, каркнула Марсель.
«Она что, совсем слепая?» – подумала Рене.
– Да вот же она, Бабуля, иди и познакомься, – сердито ответила Берта.
– Ну уж нет, спасибочки, она не из наших… – Матрона покачала головой.
Под каменными сводами раздался звучный смех Жюля, и все вздрогнули, теснее прижавшись друг к другу. Малейший шум мог навлечь на них беду, но хозяин фермы, судя по всему, плевать на это хотел, особенно если шум производил он сам.
– Думаешь, у нее на голове рожки, а на ногах копытца? – спросил он.
– Думала, она черная, – добродушно усмехнулась Марсель и сокрушенно вздохнула.
Дети снова покатились со смеху. Развеселился и Жюль.
– Как в Конго? – продолжил он шутливый диалог.
– Нет. Но черная… все-таки…
Рене толком не понимала, в чем заключается ее «еврейство», но точно знала, что люди, с которыми в последние годы сталкивала