подрагивающие полосатые шлагбаумы; прохаживались широкоплечие мужики с внешностью отставных майоров; одна улица сменяла другую, заборы разных цветов имели одинаковую высоту, и в проёмах кое-где распахнутых въездных ворот можно было увидеть огромные гаражи – на 8 или 12 автомобилей, – заставленные однотипными премиальными джипами: чёрными (главы семейства) или белыми (жены, дочерей, содержанок). Не менее десяти километров продвигались вдоль заборов и ворот, пока наконец очередные – может быть, сотые по счёту – ворота не открылись перед Знаевым, подобно воронке, готовой засосать его в мир кошмаров или карикатур.
Вспыхнули и закрутились оранжевые маяки на столбах.
Гостя никто не встречал.
Иосиф – явно особо доверенный человек – отомкнул дверной замок своим ключом и сразу уверенно повёл Знаева по широким коридорам со многими поворотами. В доме стояла утренняя тишина, нарушаемая только странным, издалека доносящимся размеренным железным звоном: словно где-то под землёй ковались крепкие цепи с целью порабощения мирового пролетариата.
Присутствие людей обозначал лишь свежий запах варёных овощей, доносящийся с кухни.
Спустились на этаж ниже и оказались в просторном спортивном зале. Здесь Иосиф, сделавшийся бесшумным и даже как бы бесплотным, показал глазами: «Иди дальше, вперёд». Знаев сделал несколько шагов – и увидел перед собой огромную голую мужскую спину, налитую кровью, мокрую от пота.
Григорий Молнин сидел спиной к входной двери, держал в вытянутых руках над собой штангу и делал жим вверх. Шумно дышал. Сверкающий никелированный гриф штанги, укреплённый в машине, скользил вверх и вниз по стальным рельсам и внушительно лязгал. Это и был звук цепей.
Чтобы обозначить присутствие, Знаев громко придвинул к себе табурет и сел.
Молнин немедленно оставил штангу и развернулся в своём кресле – лёгком, ультрасовременном инвалидном кресле с электрическим приводом; надавил пальцем на рычаг и подъехал, почти бесшумно, ближе к Знаеву.
Изумительно искусно изготовленный пластиковый корсет обнимал талию миллиардера Григория Молнина. Выше корсета бугрился мышцами атлетический торс; ниже корсета торчали маленькие колени.
– Сэнсэй, – сказал Григорий Молнин и обозначил короткий, но уважительный поклон.
– Бог вам сэнсэй, – ответил Знаев.
Молнин взвешенно улыбнулся.
– Я извиняюсь, – сказал он. – Встречаю гостя в спортивных штанах. В спортзале. Тухлый стиль, Голливуд восьмидесятых.
– Я тоже без смокинга, – ответил Знаев.
Молнин улыбнулся опять. Об его улыбку можно было точить кинжалы. Знаев хотел проделать какой-нибудь непринуждённый жест, но не смог сообразить, какой именно; не закидывать же ногу на ногу.
– Сегодня у меня четырнадцать встреч, – веско сообщил Молнин. – Времени нет, совсем. Давайте сразу – о главном?
Знаев кивнул.
– Сергей Витальевич, – Молнин щёлкнул пальцами, – давайте договоримся. Насчёт вашего магазина. Я даю хорошую