посмотреть.
Я огляделся в поисках подходящего оружия для защиты. В соседней спальне кроме полудюжины ящиков из-под чая, набитых старыми подушками, уродливых настольных ламп, лакированных книжных подставок, покрытых бурыми пятнами номеров «Филд», и наполовину пустого кресла-мешка валялся сломанный кухонный стул.
– Подожди, – сказал я Лиз и, пройдя в комнату, взялся за стул. С шумом разделав его, словно гигантскую индейку, оторвал от него заднюю ножку.
– Вот, – сказал я, взмахнув ею, как пещерный человек – дубинкой. – Еще раз услышу шум, и в ход пойдет ножка от стула.
Я подошел к чердачной двери. Свет уже перестал мигать, но я все равно слышал прерывистое электрическое жужжание и потрескивание. А еще чувствовал тот характерный неприятный смрад, который мог быть вызван не только гарью, но и чем-то другим. Он был слишком сладкий для гари и слишком слабый. Сложно было определить, что это такое. Почему-то он вызвал в памяти затхлый кислый запах антикварного бюро, когда выдвигаешь ящики и заглядываешь внутрь.
– Похоже, затихло, – сказала Лиз.
– Мне от этого не легче.
– Да ладно тебе, – проворчала Лиз. – Может, не такое уж это и чудовище, раз все в деревне знают про него.
– А ты так не думаешь? – недоверчиво спросил я. – Все может быть еще хуже. Я имею в виду – почему все знают про него, если это не что-то ужасное?
Я не видел лица Лиз, скрытого тенью, и на свой вопросительный взгляд не получил ответа. Нет ничего хуже, чем, когда женщина, которая вам нравится, требует, чтобы вы делали то, что ненавидите. Но в конце концов я сдвинул тугую металлическую щеколду, открыл чердачную дверь и снова почувствовал этот обволакивающий запах. Запах выдыхаемого воздуха. А еще я различал кислый аромат гари, только он стал слабее. И не было никакого дыма. Кроме того, здесь было холодно, очень холодно – как в холодильнике.
Лиз поежилась:
– Непохоже, вроде ничего не горит.
Я шлепнул ножкой стула по левой ладони, да так сильно, что ее обожгло.
– То-то и оно.
– Тебе нужен фонарик?
– У меня его нет. То есть он есть, но я оставил в нем батарейки на всю зиму, и они позеленели и заржавели. Собирался сегодня купить новый.
Я включил свет на площадке. Как и зеркало, лампа освещала лишь первые несколько ступенек. А выше истертый коричневый фетр поглощала кромешная тьма.
– Давай, вперед, – подбодрила меня Лиз.
– Хорошо, хорошо. Я думаю, что делать, если я найду ее.
– Ударить ножкой стула, конечно же.
– А если она прыгнет на меня?
– Ударишь выше, только и всего.
Подумав секунду, я решился:
– Да, ты права. Это всего лишь крыса. Большая волосатая крыса, типа генерала Дурмана из «Обитателей холмов»[23]. А что касается крика, то все звуки ночью кажутся в десять раз громче.
Я наклонил голову и поднялся на первые три ступеньки – те, что были освещены. Я добрался до точки, откуда мог сквозь балясины перил заглянуть на чердак. Я смутно различил очертания знакомых предметов.