обнаружив, что все еще держит в руках сюртук. Руки по-прежнему кутаются в его тепло, пока ноги мерзнут в ботинках. Бережно, как только могла, она отчистила медные пуговицы и накинула полотно сюртука на ноги, разглаживая оставшиеся складки.
Пальцы коснулись небольшой рельефной отстрочки, где, чуть ниже плеча, стояла заплатка. Девушка задумалась, как это произошло… Случайность? Невнимательность? Ранение?
Попроси его. Слова всплывали снова и снова, пока она уже не могла не обращать на них внимание. Попроси его помочь. У них был общий враг; быть может, когда дойдет до дела, он не захочет выполнять приказы Софии. Николас – мистер Картер – не любил Софию, но будет ли этого достаточно, чтобы дать уговорить себя отвести Этту обратно… Куда? Она по-прежнему не знала, где находится проход, через который она сюда попала. Но… Девушка села прямее, зародившаяся в голове идея достигла сердца. Экипаж в трюме… Они же знают, откуда отплыли? Все на корабле должны знать, когда они с Софией на него сели.
Я видела гнилые грани его души.
Я знаю, какая он лживая свинья.
Этта покачала головой. Члены экипажа были ключом, и те, что работали на палубе, и те, что в трюме. Узнай они ее, узнай, что, по существу, ее похитили, помогли бы ей сбежать от Софии? Отвезли бы обратно?
Этта могла придумать способ сыграть идеальную девушку восемнадцатого века, но на своих собственных условиях. Надо просто заставить экипаж полюбить ее.
Что, учитывая ее список друзей… могло стать самой сложной частью плана. Она заводила знакомства во время конкурсов, но больше знала об их технике и навыках, чем о личной жизни. А потом появился Пирс.
Эттино горло сжалось, словно в нем что-то застряло. Знакомое жало слез надавило на глаза – мысли о Пирсе заставили подумать и об Элис.
Я спасу ее.
Ее смерть – не завершение. Не конец. Усилием воли прогнав мысли из головы, Этта встала, положив сюртук рядом с платьем. Руки чесались от желания быть занятыми, играть на скрипке, пока голова не очистится и душа не растворится в музыке. Но вместо этого она лишь копалась в наслоениях одеял в сундуке, нащупывая серебряную расческу, которую видела на дне. Судя по щетинкам, та была сделана из какого-то жесткого волоса. Девушка изучила тонкий узор из листьев и цветов на серебряном обороте, удивившись, что София положила ей что-то столь красивое и милое, а, скажем, не миниатюрные грабли, выдирающие волосы с корнем. Однако, проведя расческой по вороньему гнезду из колтунов, Этта уже не была уверена, что граблями получилось бы больнее. Девушка распутывала волосы с отчаянной осторожностью, прикусив губу, чтобы не заплакать. Лак, которым она сбрызнулась перед концертом, не смылся морской водой, а только затвердел от соли. Сей факт, возможно, и показался бы ей любопытным, если бы кожа на голове не горела огнем, а те волосы, что ей удалось расчесать, не стояли бы торчком, как раздерганный комок ваты. Кувшин и тазик оказались пустыми, а Этта была слишком горда, чтобы идти за водой, даже если София спала. В дверь поцарапались и постучались. Девушка молчала затаив