и ей я доверяю больше всех. Все остальные будто замотаны в саван, который ограничивает потенции к развитию. К тому же, Тамара наркоманка. Она обожает химию. Это позволяет вести себя с ней раскрепощение.
Тамара, хочешь, я в следующий раз возьму тебя с собой?
– В ад? – оживляется Тамара, – «А наказанье, муки ада?»
– Так что ж? Ты будешь там со мной! – отвечаю я мгновенно, и мы с Тамарой улыбаемся. Литература нужна хотя бы затем, чтобы было о чем поговорить наедине со всеми.
Рабочий день шел своим чередом: назойливые как мухи клиенты, вязнувшие в болоте бытовых стрессов, задавали идиотские вопросы, не требующие ответа, но требующие артикуляционного выражения. Еще, беспрестанно Диме звонило начальство и справлялось о количестве поступивших в кассу денег – это очень раздражало. Помню, что в туалете я долго смотрел на мокрые круги, проступившие на рубашке под руками, и понимал тех клерков, о которых написано так много современной бессодержательной литературы.
Почему-то я помню лицо Альбина того дня. Согласитесь, что каждый день у нас лица разные, если присмотреться. Она весело улыбалась, каждый раз, когда мой взгляд попадает на нее.
Альбина прекрасна. Она очень похожа на куклу в хорошем смысле этого слова. Ее желто-розовая кожа блестит на солнце, длинные, густые светлые волосы говорят о силе природы в ее упругом теле, а искусно сделанные ноги рождают самые откровенные фантазии. Она глупа, как любая красавица, но добра и воспитана как всякая посредственность.
Я научился работать так, чтобы в понедельник было свободное время. Помню, что в то утро понедельника я открыл социальные сети и написал своему старому другу Саше, который уехал в другой город, из-за чего наша дружба оборвалась. Мы лишь искусственно поддерживали общение в память о прошлом – это было похоже на разговоры двух старых любовников. Нужно сказать, что уехал он вовремя, иначе этой самой дружбы совсем бы не стало. Я не умею долго дружить, стоит другу исчезнуть, и я его забываю. В этом смысле я запойный друг. Мне нужна непрерывность.
Саша уехал в другой город и сделал, как мне тогда казалось, правильно. Дело в том, что наш провинциальный сад домов и людей никогда мне не нравился, коэффициент бытовой пенки тут выше, чем в других городах. Я был поражен, когда первый раз уехал из города с целью путешествия. Оказывается, люди отличаются в зависимости от места проживания, сами по себе же провинциальные города не отличаются вовсе. Почва одна, а цветы разные. Мой город был усеян хризантемами.
С Сашей мы активно переписывались и созванивались по праздникам. Между нами все давно уже было сказано и в последнее время мы лишь обменивались стихами. Оба мы писали плохо, это я понимаю сейчас ясно. Тогда я понимал ясно, что плохо пишет только Саша.
Друзья всегда врут, что твои стихи хороши, даже если ты Маяковский или Цветаева, хотя Цветаевой говорили, что она гений еще при жизни.
Я вспомнил наш с Сашей спор о том,