И мне «холодно», и мне приходится самого себя «согревать», с самим собой танцевать, беречь свое тепло (как Соллогуб писал: «улыбаюсь, забавляюсь, сам собою вдохновляюсь»)…
«Родных не помню. Рода нет. Племени нет, нация – одна ерунда. Но вот я довольно талантлив и издаю журнал. Меня запишут в историю русской литературы. Я, впрочем, нигилист и в общем мне хоть трава не расти».
Опять же он, Розанов, родной. И как точно увидел, что христианство – это убийство Бога-Отца, своего рода история Эдипа в космических масштабах.
Розанов называет социализм мнимым братством, искусственным, насильственным. Отмечая при этом, что «сила» социализма именно в иллюзии возвращения этого самого братства. Он идет еще дальше, разоблачает и христианство, как мнимое братство, братство в нищете, а не в роде, братство в отшельничестве, в уходе от мира, в смерти, а не в жизни. Он зовет Бога-отца, зовет «еврея», «ветхозаветный дым на теплых алтарях». И на самом деле сегодня иудо-христианский мир (тот самый Запад) отбросил и то и другое, но не вернулся, конечно, к ветхозаветному дыму, а вернулся к римскому закону, как основе жизни. Америка стоит на «законе». И все «лучшие люди» (соцдемократическая сволочь) поют ему осанну. Но на чем стоит этот «закон»? Пока он покоится как бы на библейских принципах (только не называйте их «христианскими»! ), это гигантское здание, эта новая вавилонская башня еще как-то держится. Но свобода индивида уже выше власти рода, холод сильнее тепла (оно и по термодинамике так), и поэтому здание это будет все дальше и дальше уходить ввысь, теряясь в облаках виртуальности, пока… не рухнет. И что есть искусство в этой очевидной глобальной перспективе?
И еще меня бесит преступное скудоумие нашей, израильской «социал-демократической сволочи», их сюсюканье по поводу «универсальных ценностей». И так хочется бросить им в лицо – нет, не «железный стих», а гранату. Стихами их не проймешь.
Нет, я себя с ним не сравниваю, пойми, просто исходные побуждения те же (потому я так Розанова и люблю). Я ведь, на самом деле, розановский эпигон.
12.4
Наум, дорогой, привет!
У меня тут была компьютерная немочь, пришлось товарища лечить. Я действительно кое-что перепутал. Теперь об отношениях меня и Барабаша Вы знаете все. Жизнь моя и репутация в смертельной опасности. Я потею от ужаса.
О его стихах я ничего не думаю, так как думаю о деньгах. Вот! Так!
Ну стихи как стихи. Как моя бабушка бы любимая сказала, светлая ей память и моя вечная любовь, боговерующие стихи. Что уже не так плохо.
Тут Золотоносов Ваш роман прочитал и говорил много дельного – и об остроумии и тесноте израильской жизни, которая вам тоже жмет. Он об этом напишет. Сказал еще, что так как я не живу в Москве и вообще почти не тусуюсь, то мне все равно, что вы скандалист и склочник. Что, на мой взгляд, ответил я ему, для прозы лучшая рекомендация.
Я тут действительно важное