заставляет меня вернуться к своему столу и с усилием продолжить трапезу.
Слава богу, это всего лишь моё искаженное воображение. Взгляд Жанны вернул меня в вечер пятницы, в наш любимый ресторан.
– Так что сегодня с тобой? Что не так? Ты сегодня совсем не своя, – я внутренне обрадовался, что смог максимально синонимично задать один и тот же вопрос трижды.
Краем глаза я заметил официанта, подходящего к нашему столику.
– Как вам еда? Шеф сегодня особенно постарался. Ещё долмы? Или я могу вас рассчитать? – в глазах официанта читалась тревога.
– Спасибо. Долма сегодня особенна красна. Передайте шефу нашу благодарность.
Официант поклонился. На его лице тревога сменилась недоверием.
– Все нормально. Наверно, просто устала. Неделя была очень сложной. – голос жены окончательно вернул меня в реальность. Разговор продолжался. Вечер обещал быть насыщенным.
3
Я любил свою жену. Беззастенчиво, до онемения пальцев на отдельно взятой руке, до утра понедельника, когда раздавался её бодрый голос с предложением оставить тёплую постель, поднять свою задницу и развести детей по школам и детским садам, а заодно и её саму. Когда я задумывался о том, почему я любил Жанну, в голове начинала крутиться какая-то сущая нелепица. Здесь и набившие оскомину «потому что люблю», и «без тебя не мил мне весь белый свет» и прочая декадентская чушь эпохи доисторического идеализма. Я любил свою Жанну, не догадываясь, за что. Впрочем, если бы и догадался, никогда в это не поверил. Меньше думаешь, больше чтишь предмет своего поклонения. А Жанна была именно одушевлённым предметом полного поклонения. Я иногда ловил себя на мысли, что просто раболепствовал перед ней, позволяя супруге переходить подчас красную черту равноправия полов в семье. Ей позволялось все, а мне – все остальное. Небогатый выбор, прямо скажем, но именно этот дисбаланс в наших отношениях, как ни странно, был неким залогом их стабильности. Жанна была до бесконечности хороша, притягивая нескромные и скрытые взгляды широких социальных слоёв народонаселения от тинейджеров до любителей играть в домино в парковых зонах. Иногда в эти смотрины вклинивались и типичные представители иных прослоек нашего классового общества. Её до неприличия прямые и длинные ноги на невысоких каблуках старательно оставляли следы на поверхности планеты, глаза цвета неправильного изумруда заставляли умирать от зависти светодиодные гирлянды под Новый год, волосы из нитей оттенка спелого каштана соревновались с пышностью свадебного платья, а тонкие запястья при изгибе рук вгоняли в краску даже видавших виды любителей ходить налево. Жанна была чертовски хороша. И не это было главным. В сонм её достоинств также входил на паритетных началах её острый ум. Не то, чтобы она использовала его все семь дней в неделю – в выходные и государственные праздники ум супруги периодически ставился в режим ожидания, но в рабочие