на рожон по доброй воле.
– А что случилось? – не выдержал я, хотя и знал, что в таких случаях разумнее позволить шефу выпустить пар. Живая иллюстрация к его словам… В первые годы службы я тайно надеялся, что при очередном ругательном спазме шефа хватит наконец удар, но куда там!
– Офицер Колониальной службы Роберт Меррилл, – выцедил шеф, – недоволен тем, что ты не подчинился его приказу. О чем и заявил – мне и президенту-управителю. Община Лаланда подала на тебя – именно на тебя, а не на Эрика! – жалобу за задержание их жреца Эрнеста Сиграма. Да, я знаю, что ты прав, но почему ты все время высовываешься?!
Я с трудом вспомнил, где находится упомянутый Лаланд – некрупный кратер, лежащий на пологом спуске с окраин гористого Моря Облаков (звучит нелепо, но селенография вообще не слишком логичная наука) к равнинам вокруг Коперника и колоссальной впадине Моря Дождей. Только сумасшедшие уикканцы способны забраться в этакую глушь. (Ну, тут я перегнул. В дальних куполах живет немало народу – и алиенисты, и вудуисты, и прочие-разные. Кое-кто залез аж в горы Даламбера, а то и вовсе наоборот, подальше от посторонних глаз. Добраться туда можно только баллистой, через западный лимб – лавовые поля Океана Бурь не слишком надежны сейсмически, желоба транспортера сквозь них не проложишь. А землетрясения – это подсознательный кошмар любого лунаря.)
– Так получается, – равнодушно протянул я.
– И нечего передо мной… – Тут шеф разразился длинной тирадой на шведском, из которой я не только не понял, но даже и не запомнил ни слова. Из контекста становилось ясно, что могучий русский язык позволяет уложить пять минут шведской болтовни в два слова – «валять ваньку».
Дальнейшие унижения описывать, пожалуй, не стоит. Скажу только, что вышел я от шефа злой, как слэннер, и красный, как сам шеф. Ничего умного он мне, само собой, не сообщил, а просто злобу хотел сорвать – видно, крепко его приложил колониальщик. Я протолкался в «аквариум» (сиречь комнату дежурных) и перевел дух.
– Привет, Миха! – Леша Межавилк огрел меня по спине.
Я с трудом преодолел желание ответить ему тем же, но по шее. Что-то меня отталкивало в его широкой душе. В полиции русских было только двое, то есть мы с Межавилком – нас на Луне вообще немного, наверное, мы недостаточно сумасшедшие, – и на этом основании Леша полагал, что имеет право со мной фамильярничать. По временам я начинал жалеть, что моя мамаша прибилась к породившей вашего покорного слугу группе генобмена, из-за которой приходилось терпеть Лешину бесцеремонную и невинную подлость.
– Привет. – Я демонстративно подключился к лосу, показывая, что не желаю с ним болтать.
– Слушай, тебе такая блондинка звонила! – жизнерадостно сообщил Межавилк, руками показывая, какая именно блондинка. Я лихорадочно пытался перебрать в памяти всех знакомых блондинок (не так и много с тех пор, как мода на них в очередной раз схлынула). Кто же мог мне звонить в рабочее время? – Оставила адрес, – добавил Леша. – Познакомь, а?
Я чуть не ответил: «Да, как только вспомню,