секретаря райкома, машину.
Тихо посмеиваясь, мальчик поглядывал на то, как его бабка Изольда старалась впихнуть в нее все, что было у них в доме, а мать потихоньку старье собирала, относила и выкидывала в мусорный контейнер за углом. Бабка тащила, а мамка выкидывала. Одна тащила, другая выкидывала.
Потом они долго тряслись на старенькой и разбитой «Победе» вслед за доверху набитым никому ненужным старьем ЗИЛ-157. Он нещадно пыхтел, натужно фыркал на маломальском подъеме, выпуская излишний воздух. Рядом с водителем, гордо выпрямившись, ехал его отец, указывал дорогу к своему новому дому, своему новому, как думалось ему, счастью.
Добрались. Отец с трудом нашел пару пьяниц, которые за бутылку согласились ему помочь. Старый шифоньер подъема на шестой этаж не выдержал и с грохотом сложился где-то между четвертым и пятым. Назад шкаф стаскивали по отдельным запчастям и прямиком отправили на свалку, впрочем, где было место и почти всем остальным их вещам.
Отец уехал со студентами на ежегодную уборку урожая. Мать срочно засобиралась в командировку. Виталик подслушал разговор на кухне.
– И где ты будешь жить? – шепотом спрашивала бабка Изольда.
До мальчишеских ушей долетел приглушенный голос матери:
– У него за городом есть служебная дача…
Со звоном упало, нож или вилка. Слышалась возня, передвигалась табуретка. Наверное, из-под стола бабка глухо и натужно спросила:
– А как же его жена?
Разглаживая ладонью скатерть, Наденька отрешенно произнесла:
– Она в Болгарии, отдыхает на Золотых Песках…
Завидущее бабкино шипенье понеслось по всему коридору:
– По за границам катаются. Может, и нам что от благ обломится…
Сердясь на свою мать за ее неуемность, молодая женщина зашикала:
– А тебе что, все мало? Мебель, смотри, поменяли. А вам все мало!
– Квартирку бы, какую вам, Наденька, поприличнее.
– Ну, ты, мама, даешь! Все тебе сразу подавай! Он же тоже не дурак. Прекрасно понимает. Если дать мне все кучей, я его сразу могу и кинуть.
– Дурой полной надо быть, чтобы мужика при должности кидать…
Еще один год прошел в беспрерывных стычках, порой доходивших до драк, с местными аборигенами, в штыки встретившими Виталика из далекой провинции. Чертовы детишки, родители у которых сами недавно перебрались в крупный город из окрестных сел, считали себя городскими старожилами, коренными обитателями этого поистине осиного гнезда.
Но где ни живи, во что ни рядись, а сущность все равно прет наружу, и ничем ее не прикроешь. Сущность-то свою быдлячую и низкую…
Вот и отец его созрел, дописал свой научный опус про героическую борьбу партизан на территории области во время прошедшей войны. Купленный «черный» оппонент старательно обошел все острые углы. Не стал он говорить и о том, что, по сути, этого самого движения и в помине не было. Просто существовал свыше такой