ни то, ни другое не любит. Он все по водочке, по беленькой прохаживается.
Чума, порученец пахана, просунув в щель двери единственный целый глаз, отыскал Хозяина и замер, ожидая, когда на него обратят внимание.
Давид, худой жилистый мужичок пенсионного возраста, без малого половину жизни просидел в зонах. Он обладал звериным чутьем, благодаря чему выжил и поднялся до вершин уголовного мира. Даже в этом пьяном бедламе и визге девок, он уловил прожигающий испещренную татуировками кожу взгляд. Он незаметно повел глазами, выискивая точку беспокойства.
В щель дверного проема немигающе смотрел Чума. Порученец никогда не станет подглядывать, а тем более беспокоить отдыхающего пахана из-за пустяка.
– Я на минутку, – сказал Давид партнерам и, скинув с коленей голую приму балета, пошел к двери.
В раздевалке Чума шепнул на ухо пахану свежую новость и отстранился, давая возможность Давиду осмыслить сообщение.
– Допрыгался, – наконец выдавил пахан, и лицо его пронзила мстительная ухмылка. – Давно надо было его к праотцам отправить.
Чума и сейчас молчал. Он знал, когда время рот раскрывать наступит. Пока пахан новость пережует, по своим извилинам прогонит, выгоду или ущерб просчитает – ему лучше не мешать
– Что еще знаешь? – спросил, словно очнувшись, Давид. – Сам влетел или его кто-то?
– Там полиции полно, ни с какого края не подъехать. Безопасность, опять таки, мать в истерике бьется, – перечислял Чума. – Труповозка.
– А отец тут развлекается и ничего не знает, – зло пробросил пахан.
– Его телефон в раздевалке звонил бесконечно, пока я батарею не сунул в кипяток, – раскололся Чума.
– И правильно сделал. Сильнее удар будет. Там и без него есть кому весь город на уши ставить, – сматерился Давид. – Виноватого они быстро найдут.
– Или назначат.
– Ну да. Их ублюдки не умирают сами по себе. – Давид опять погрузился в думы. Лицо его окаменело и лишь уголки губ слегка подергивались, выказывая кипящие в пахане страсти. – Ты вот что, пошли смышленых ребят, пусть потолкаются, послушают.
– Мои давно там, – отрапортовал Чума. – Как только новость прилетела, я Гладу и Глухаря отправил. Ребята смышленые.
– Глухаря-то зачем? – вскинулся Давид. – Что он услышит?
– На «услышать» там, может, и не подойдешь, – размышлял вслух Чума, – через их-то заслоны. А он мастер по губам читать.
– Дельно!
– А Глада у нас по машинам главный спец, чего-нибудь пронюхает.
– Ты этого своего… – Давид всегда терялся от такой предусмотрительности порученца; казалось, не было такой мелочи, которую бы тот не предусмотрел, о чем раньше его не подумал. И все же это был самый старый его кореш, самый преданный и совершенно лишенный каких-либо амбиций. – Ты полицая из дорожной службы, пригласи, как там у ннх немного уляжется. Пусть нам всю картину