text-author>Магнитогорск, апрель 2017
Когда-то при каждой районной, городской или областной газете было литературное объединение, где молодых и не очень авторов обучали литературному мастерству. Государственная система книгоиздания была построена так, что любая рукопись, даже очень сырая, подвергалась профессиональному разбору. И это тоже было элементом литературной учебы. Потому что считалось – писательский труд – наиважнейшее звено в идеологической работе. Именно от писателя зависит – каким будет показано время, какие цели и ориентиры будут обозначены в книгах. Писатель формирует сознание с самого раннего возраста. Начиная с «Идет Бычок, качается…», «Наша Таня громко плачет…» и до «Поднятой целины», «Молодой гвардии» или «Архипелага Гулаг».
Сейчас время другое. Нет руководящей и направляющей, издательства и журналы перестали писать рецензии и даже отвечать авторам, писатель выброшен на обочину жизни. Те остатки литературных объединений, которые существуют, больше напоминают кружки по интересам, утратив свою изначальную функцию – быть школой литературного мастерства.
Сам пройдя через все тернии к звездам, я и основал свою школу романиста «Watim». Я не руковожу литературным объединением с его потоком самых разных авторов. Я набираю в свою школу индивидуально и веду по этой нелегкой, но прекрасной дороге авторов от первой строки до книги, передавая им свой опыт и свои секреты.
Эндрю Огнёфф
Армия Фаусто – 1
фэнтези, детектив
Глава 1. Шахматная партия
Администрация города смотрела на реку, разделяющую город на две половины, всеми окнами своего четырехэтажного монстра. Часть окон-глаз прищурилась красавицами елями, остальные весело поблескивали в лучах весеннего солнца чистыми стеклами. Перед главным входом замощенная большими бетонными плитами площадь и двухуровневый, почти во всю длину здания, сход вниз, к тротуару и площадке для служебного транспорта, на которой бесконечной чередой стояли самые лучшие представители мирового автопрома.
Место это с чьей-то легкой руки именовали не иначе, как чертовым шабашем. И на то были свои основания.
В числе тринадцать, повторяющемся перед зданием в нескольких вариантах, скрывалось что-то зловещее.
Во-первых, количество елей. Их должно было быть четырнадцать, но каким-то образом одна, при первом мэре, засохла. Именно в это время мэр попал под уголовное дело и вынужден был срочно сваливать из города, а потом и драть из страны. На таможне в столице, несмотря на полученные гарантии неприкосновенности, его обыскали и отобрали целый полупудовый чемодан валюты и драгоценностей. Мэр отнес это не на обычную бдительность таможни, а на происки врагов, схававших деньги и сдавших его с потрохами. Из страны он не уехал – не на что, – все нажитое непосильным мэрзким трудом конфисковали. Ну и заграничный паспорт отобрали, а самого посадили под подписку о невыезде.
Ель при новом мэре спилили, на ее место посадили новую.
Пришел день, и она засохла.
В эти дни второй мэр, откупившись от прокуратуры тремя миллионами неучтенных ни в одном протоколе баксов, добровольно покинул насиженное десятками собственных фирм кресло и сбежал в собственный сад, где неожиданно, до радостного покалывания в сердце, полюбил прыгать на лопате и пропалывать грядки.
Ель второй раз спилили, на ее место воткнули новую – ростом и цветом под стать соседкам.
Когда ель на одном и том же месте засохла в третий раз, все, не сговариваясь, стали с опаской поглядывать на окна кабинета мэра.
Ожидание не затянулось.
И третий мэр попал под раздачу.
Ель спилили.
Новый мэр, склонный верить в приметы, садить новое дерево не стал. Он нашел мудрое решение. Приказал для симметрии спилить ель с другой стороны от парадного входа.
Даже специалисты не припомнят такого!
Свежеспиленная ель дала росток от пня и стремительно рванула вверх, опережая своих соседок. Разветвленная корневая система обеспечивала достаточно питания веткам.
И опять елей стало тринадцать.
А работники городской администрации с этого момента все как один твердо уверовали в народную примету, и каждое утро, пробираясь на государеву службу, придирчивым взглядом ощупывали стройную зеленую красавицу – не пора ли?
Во-вторых. Площадь перед входом выложена большими бетонными плитами. И этих плит в ряду, с какого-то перепугу, оказалось ровно тринадцать.
После истории с елями, очередной суеверный мэр решил поменять облицовку на площади и наказал главному архитектору уменьшить размер плит, здраво рассудив – никто и не подумает заподозрить его в суеверии.
Но забыл мэр акцентировать на этом факторе внимание, а строители имели свои, никому не понятные цели, – они, ради большей прибыли не стали заказывать на бетонном заводе новый формат, а воспользовались имеющимся. После реконструкции площадь засияла