от меня! Что ты привязался, как репей?! Ты что, рядом не стоял, когда Бурков говорил?! Труп, он сказал, лежит рядом с колонкой! Все!!!
– Нет, Кравцов, – вздохнул Ширшов, – тебе отдохнуть надо. Устал ты, устал… Работа, работа, одна работа. Семьи не видишь…
– Ширшовы еще, как банные листы к заднице, прилипают, – добавил Гурт.
«Уазик», медленно переваливаясь, преодолевал естественные преграды частного сектора. А препятствий было хоть отбавляй. Кучи золы, мусора и разбросанных по дороге досок.
– Твоя территория, Гурт, – заметил Кравцов. – Ты на туземцев когда в последний раз административные протоколы выписывал?
– Я, Марк, каждый день выписываю, только народ здесь проживает с неблагополучных гинекологических древ.
– Ге-не-а-ло-ги-чес-ких, – поправил Кравцов. – А что так?
– Здесь испокон веков живут те, кто сидел, сидит или скоро сядет.
– Тем более. Все карты в руки. Пару-тройку раз свози особо отличившихся в озеленении родной улицы в суд, да пусть там их осудят суток на пять-десять. Сразу зола станет сыпаться из ведер туда, куда положено, а не на середину проезжей части.
– Мужики, – обратился к мирно беседующим Леха-водитель, – вон она, эта колонка. Только что-то я трупа возле нее в упор не вижу…
Трупа действительно не было. Колонка – была. А трупа не было.
Коллеги выбрались из машины и в недоумении принялись изучать местность. Кравцов пошел к киоску, Гурт – к дому около колонки, а Ширшов – к соседнему дому. Все делали четко и быстро, словно заранее договорились.
– Привет, Маринка, – обратился Кравцов к рыжеволосой молоденькой продавщице. Оконце было маленькое и расположено очень низко, так что Марку пришлось согнуться почти в половину своего роста. – Как торги?
– Какие, Марк, тут могут быть торги? Издеваешься?
– Почему издеваюсь? Отнюдь. Я образцовый покупатель. – Опер протянул в оконце купюру. – Желаю приобрести в личное пользование пачку «Элементс»…
– Будешь первым за сегодня. Заходи, Кравцов, чего ты там в позе пьющего оленя стоишь…
Прикрыв за собой дверь и закурив, Марк спросил:
– «Бодяжкой»-то приторговываешь, а, Мариш? Дух у тебя здесь какой-то сивушный. Не иначе вон под тем прилавком бутылки с самогоном стоят. Я еду сюда, смотрю, у Евдокимовны утром из трубы дым валит столбом… На торнадо похож. Думаю, два варианта – либо старая замерзла в девять утра двадцать первого июля, либо опять Маришке самогон гонит для продажи. И сдается мне, второе вернее будет…
– Нюх у тебя, Кравцов, собачий какой-то на всякие гадости. Чтобы хорошее увидеть – тут ты слепой на оба фонаря, а пакость через стены видишь!
– Это чего же я такого хорошего не замечаю?.. – опешил Марк.
– Да вот я, дура, все жду, может, пригласишь куда-нибудь. Только ты этого и не видишь, и не чувствуешь. А вот евдокимовский торнадо и бутылки с самогоном увидел моментально. Да, Кравцов, продаю из-под прилавка. Знаю, что запрещено. Осознаю. Опять разбивать о киоск будешь? Там десять бутылок, смотри, не провоняй, а то жена нагоняй устроит!
– Успокойся.