правильно. Не ссать. Они же как звери – чувствуют страх, и нападают.
– Откуда ты все это знаешь – то?
– У меня батя в Афгане воевал, – сказал он, отворачиваясь к стене, – ну все, давай, я залипаю уже…
****
Утром я услышал голос санитарки.
– Кто дежурный по завтраку? – спросила она, заглянув в палату.
Понятное дело, никто не отзывался.
– Я дежурный, – сказал я, и добавил: с Шулешовым.
– Хорошо. Давайте только поживей, мальчишки.
Я встал, быстро оделся и стал будить Шулю.
– Санек, – толкал я его в бок, – пойдем за завтраком сгоняем. Вставай, хоть воздухом подышим, может пивка успеем зацепить.
– Идем, – открыл глаза он, услышав магическое слово «пиво».
Санитарка выдала нам фуфайки и мы выбрались на улицу. Вдохнули бодрящего октябрьского воздуха, вкрутили в рот по сигаретке, и зашагали на кухню. Под ногами хрустели затянутые коркой лужи. На тополе горланила ворона.
– Смотри, – кивнул в сторону Шуля, – психов выгуливают.
По аллее ползла странная колонна из пяти человек. Локомотивом, сжимая в кулачище веревку, шел матерый санитар. Конец веревки держал его коллега. А между ними, связанные по рукам, плелись «пассажиры». На них были огромные сапоги, клетчатые шаровары путались в коленях. Объеденные ушанки загадочным образом держались на их лбах или затылках. Больные смотрели строго перед собой, и, кажется, не моргали.
«Кого Юпитер хочет погубить, того лишает разума» – припомнил я слова кого – то из великих.
Пройдя метров сто, мы оказались у серого здания с металлическим лотком для приемки хлеба. Поодаль четверо наших ребят выгружали из машины сетки с капустой и луком. Парни трудились за еду. После работы их от пуза кормили. Шуля приветливо махнул им. Один из них кивнул в ответ. У заднего входа толпились пациенты.
– Пойдем, – сказал Шуля, – нам туда, походу.
Как только мы подошли ко входу, меня схватила за рукав бабушка в пуховой шали и грязном бордовом пальтишке.
– Николаш, сыночек, – заскулила она, – ты не видал мою кошку Графочку? Аграфену? Вот ведь что, убегла куда – то и не сыщешь…
– Свали, бабуля, не до тебя, – я вырвал руку и мы поспешно вошли в кухню.
Несмотря на то, что работали вентиляторы, внутри было душновато. Пахло выпечкой, котлетами и тушеным мясом. Все это изобилие повара носили большими противнями. Носили неизвестно куда. Украдкой заглянув в бадью с супом, я увидел плавающие там куски мяса. Вспомнил нашу баланду и по – волчьи облизнулся.
– Из десятого? – спросила повариха. Белый халат смотрелся на ней как кожа на барабане.
– Из него, – ответил Шуля.
– Не готово еще. Через час придете.
– О, кей, – сказал я, хитро подмигнув Шуле, – помчали за пивом.
Вышли, и поплыли в сторону ларьков.
****
На пятый день пребывания в этом богонеугодном заведении меня вызвали к психиатру. Мне повезло – я попал к молоденькой дамочке. (Беседовать с ветхозаветной бабулей