и мечтает как бы быстрее женить – гора с плеч.
– Вас тоже не обойдет вниманием это богатство, как и договаривались, Люба…
Любовь Семеновна снова кивает на фото, несколько поморщившись:
– Ну а как наша невестушка на первом этапе? Так сказать, в постели…
Ксения Михайловна оживляется:
– На зависть развратна… Она у нас тут недавно в Турции была. Так там ей один мужчина такое сказал, такое сказал… Голландец.
И Ксения Михайловна деликатно шепчет на ухо гендиректору что-то.
Любовь Семеновна опешила:
– Что-о-о-о? Тьфу! А она?
– Не стала. Гадость ведь какая!
– Правильно! За две копейки! Ну, тут у нас не две копейки. Тут дело серьезное.
7. Пока Перепечкин собирается…
В самом деле, чего-то неторопкий у нас Иван Михайлович: все приглядывается к невесте (хотя чем приглядываться, казалось бы, слепошарый ведь!), советуется с адвокатом, того гляди начнет нос воротить.
А вот кому везет с женитьбой, так это Старшине.
За столом принимает заявление эффектная блондинка с заманчивым бюстом. Перед ней пара – Старшина и его девушка по прозвищу Шапа. Голова Старшины перебинтована и смазана йодом. Лысая голова Шапы тоже перебинтована и обильно смазана зеленкой. Один передний зуб выбит. Сзади дружбан Леха. В руках у Лехи – маленькая скалка наготове. Тут же Любовь Семеновна и две девушки с букетами.
Блондинка отрывается от журнала записей.
– Значит, на двадцать третье сентября, на восемнадцать тридцать.
И она, улыбнувшись, добавляет, как-то особенно глянув на Старшину:
– Надеюсь, до свадьбы все заживет.
Любовь Семеновна улыбается радушно:
– Заживет, если доживет.
Речь блондинки журчит как весенний ручей:
– Да, пожалуйста, не гоняйте больше по ночам на такой большой скорости, если вообще хотите увидеть счастливый день своей свадьбы.
Глаза Старшины не могут оторваться от ее бюста, который не то что весенний ручей, а настоящий весенний гром.
Взгляд Старшины затуманивается…
Заметив это, Леха наносит несильный удар скалкой по затылку друга. Старшина очумело трясет головой… похоже очнулся от неуместных фантазий.
Шапа кисло спрашивает у Старшины:
– Ты понял?
Старшина шепчет другу:
– Леха, буффира, я фигею…
С губ Старшины начинают сыпаться несвязные бормотания:
– Ротабля, подъем! Ассильбеков, сучара, кому сказал!
Глаза Старшины выкатываются из орбит, кулаки сжимаются…
Блондинка удивлена:
– Что вы сказали, Михаил Витальевич?
Леха торопливо вклинивается в ситуацию:
– Да ничего он не сказал, он просто… Он просто после армии такой немного коматозный…
Любовь Семеновна отдает негромко приказ:
– Девочки, шок!
Девушки вытаскивают из букетов небольшие скалки и наносят короткие удары – один по хребту Старшины, другой – по затылку. Старшина хоть и качнулся, но увы – уже поздно.
Он делает к заветной груди шаг, другой…
– Ротабля-аааа!