«Brainwashed», «Young And Innocent Days»… Познакомился Джон и с творчеством таких исполнителей как Simon & Garfunkel, Bob Dylan, различными бит-группами. И везде, в каждой песне, в каждой ноте и в каждом аккорде находил он сочувствие и подтверждение тому снежному комку какой-то неведомой силы, нарастающей в нём. Он почти физически ощущал как этот комок словно увеличивается, трогается с места и катится с горы, набирая скорость. Джон впитывал все эти причудливые и одновременно простые мелодии, слова, идеи, они переполняли его сознание и уже не могли уместиться в обыденных привычных рамках восприятия. Длинные психоделические композиции Пинк Флойд уносили его далеко; в этих ночных полётах он парил над бескрайними просторами, полями, реками, лесами, кружил между звёзд и вселенных, проваливался в чёрные дыры, выныривал в других измерениях и иногда возвращался назад, но затем лишь, чтобы переставить диск на проигрывателе. Он был безмерно благодарен Уолтеру за знакомство со всей этой замечательной музыкой, да что уж там, и не только музыкой… Просмотрев несколько видеозаписей концертов, а точнее хэппенингов тех лет – в клубах UFO и MARQUEE средины 60-х, Джон просто терял связь с окружающей реальностью. Как ни старался он, не в его силах было осмыслить всего происходившего там – всего этого нагромождения света и звука, где в одном зале могли выступать сразу две группы в разных концах зала, где торжествовала эстетика «здесь и сейчас», царил небывалый дух спонтанного вдохновенного творчества и свободы вообще. Ведь зная только людей своего времени, своих одноклассников, соседей, родителей, учителей, сложно даже просто представить, что некогда было совсем иное время и иные люди с иными ценностями и иной верой. Там, на этих спонтанных андеграундных хэппенингах никто не чувствовал себя лишним – напротив, не являясь каким-то признанным поэтом или писателем, музыкантом или художником, можно было влиться в общее действо и приблизиться к каким-то вселенским истинам, пропустить их мудрость через себя. И все стремились к этому свету, что проходил через то время красной нитью. Любимой фразой тогдашних хиппи было «Ты, врубаешься, чувак?35». И Джону казалось, что он «врубается», «въезжает», что он понимает, в чём здесь суть. Люди своим примером показывали возможность совершенно иной жизни и иного мышления, мировосприятия. Они противопоставляли себя обществу потребления – но не с оружием в руках, не с призывами к революции или кровавому бунту. Они доказали, что существует совершенно иная реальность, стоит только человеку захотеть сделать шаг в сторону от протоптанной дорожки, посметь взглянуть на жизнь под другим углом, попрать нелепые условности, издревле существующие в так называемом цивилизованном обществе – и всё засияет! Точно у Барретта – «You only have to read the lines, they scribbled in black and everything shine!36».
Был вечер. Джон как всегда сидел без электрического освещения, лишь свечи и камин неярко разгоняли полумрак его небольшой комнаты, в которую всё ещё