них и собиралась утром на прогулку.
– Ну почему-у, бабушка?
– Я тебе уже объясняла почему: они плохие, невоспитанные, тебе с ними незачем дружить! А ты лучше пойди, найди себе какую-нибудь хорошую девочку из приличной интеллигентной семьи и играй с ней.
– А тогда с кем мне гулять, с Машей, да, бабушка?
– Зачем с Машей? Не-ет… У нее мама такая мещанка!
А девочка не спорила. Она вообще никогда не спорила, особенно с бабушкой. Девочка понимала: бабушку не переспоришь, ничего все равно не выйдет.
Постучав в дверь, мама быстро вошла в комнату соседа дяди Васи, демонстративно поздоровавшись с сидевшим там мальчиком, его сыном, сердито сказала:
– Майя! Ты что опять здесь делаешь? Ах, телевизор смотришь! Сколько можно говорить – нет там ничего интересного. И здесь тебе тоже делать нечего! Иди сейчас же к себе в комнату! Давай-ка лучше книжку почитаем – я тебе купила новую. Вот увидишь – очень интересную.
– Ну, мамочка… можно, я здесь побуду? Немножко…
– Давай-давай! Сию же минуту! Пошли, слышишь?
Девочка послушно пошла за мамой. Наверное, мама, как всегда, права… И девочка не спорила. Конечно, все правильно: сосед дядя Вася – ал-ко-голик их коммунальной квартиры, и когда напьется, то орет, дерется и выгоняет из дому жену и сына. А еще он развел у себя в комнате грязь, клопов, и они ползут через электрическую розетку в их комнату, и маме приходится морить их гексахлораном – ух ты, какое слово красивое! Хотя воняет это средство просто ужас как – не случайно мама тогда отправляет ее к бабушке… Да, но зато у него телевизор есть с большой лупой перед экраном… И вообще, девочка никогда не спорила, особенно с мамой. Только смотрела исподлобья и молчала. Понимала: маму не переспоришь, ничего все равно не выйдет. Но ведь и ковыль, голубая трава, о которой так проникновенно пела ей в раннем детстве, перед сном, как колыбельную песню, мама, от порывов ветра упрямо прогибается до самой земли – а вот дерево может сломаться.
Много лет назад. Она…
…Радость от того, что он так невозможно близок…
Счастье еще большего сближения. Доверия. Соединения. Слияния.
Дрожь в голосе. До боли в горле, до хрипоты. У него, у нее. Рвется к нему душа, растворяется в нем вся. Все больше хочется самой последней близости. И он тоже сдерживается из последних сил.
Так было всегда, как только им удавалось остаться одним. Но он держался осторожно, боялся настаивать, а она каждый раз находила силы совладать с ним – и с собой.
– Люблю тебя по-страшному. Моя хорошая… Цветочек мой…
Не хватает нужных слов. Конечно. Словами это не выразишь.
– Ну почему ты боишься своих чувств? – недоумевает он.
– Подожди еще… не надо… не сейчас… Ну, подожди еще немного… пожалуйста… я боюсь… – последние слова она шепчет тихо-тихо.
Еще бы не бояться последствий!
– Никак не пойму, что ты чувствуешь, как относишься ко мне, никогда не знаю, чего ты хочешь. Ты ведь все молчишь… не говоришь ничего… Ну, пожалуйста, не закрывайся от