переборщишь – и за тобой начнут охотиться, как за ценным трофеем.
Теоретически жители города знали о том, что Келл находится под королевской защитой. И опять-таки теоретически никто не был настолько глуп, чтобы бросать вызов близнецам Данам. Но людей возбуждала жажда энергии и жизни, толкала на необдуманные поступки.
Поэтому Келл всегда был начеку. Он наблюдал за солнцем, клонившимся к закату, по опыту зная, что Белый Лондон кажется тихим только при свете дня. Ночью город преображался: неестественная, тяжелая, удушливая тишина сменялась шумом – раскатами хохота и криками страсти (некоторые считали, что так можно приманить силу), но чаще всего звуками драк и убийств. Город крайностей – будоражащий и смертоносный. Улицы давным-давно побагровели бы от крови, если бы головорезы не выпивали ее без остатка.
Пока не зашло солнце, несчастные и обессиленные топтались в дверных проемах, свешивались из окон и околачивались в просветах между зданиями. Все они смотрели Келлу вслед: впалые щеки и голодные взгляды, а одежда такая же выцветшая, как и весь город. Блеклыми были их волосы, глаза и кожа, испещренная метками. Эти клейма и татуировки наносились специально для того, чтобы привязать магию к своему телу. Чем слабее были люди, тем отчаяннее они покрывали себя метками, уродуя плоть в безумной попытке удержать хотя бы немного силы.
В Красном Лондоне подобные знаки считались зазорными: они оскверняли не только тело, но и саму магию, которую к нему привязывали. Здесь же лишь самые сильные могли пренебречь метками, но даже для них эти знаки ассоциировались не с осквернением магии, а с обыкновенным отчаянием. Впрочем, и те, кто презирал подобные клейма, пользовались амулетами и оберегами (один лишь Холланд ходил без украшений, если не считать фибулы – отличительного знака королевских слуг).
Магия не давалась здесь легко. Язык стихий полностью забыли, как только те перестали отзываться. Теперь можно было призвать одну-единственную стихию – некую странную энергию, помесь огня и чего-то темного, порочного. Магию, которую удавалось захватить, загоняли в амулеты. Но их вечно не хватало.
Однако люди не уходили из города. Их приковывала сила реки Сиджлт, сохранявшей слабые остатки тепла и уже наполовину замерзшей. Они оставались здесь, и жизнь продолжалась. Те, кто еще не пал жертвой всепоглощающей жажды магии, занимались будничными делами и старались забыть о том, что их мир медленно погибает. Многие продолжали наивно верить, что однажды магия вернется и что сильный правитель сможет снова вдохнуть силу в жилы этого мира и воскресить его. И люди не спешили покидать город.
Келл задумался: неужели обитатели Белого Лондона считали Астрид и Áтоса Данов достаточно сильными или они просто дожидались, когда их свергнет следующий маг? Ведь это в конце концов произойдет – так происходило всегда.
Едва впереди показались ворота замка, тишина стала гнетущей. Правители Серого и Красного Лондона жили во дворцах. Правители Белого –