стояла и не могла даже двинуться, понимая, какое это горе – война и сколько жизней она унесла… Я стояла и представляла, как солдаты шли и гибли. Кровь и смерть. Мне становится страшно. А что было бы, если не победили? Слёзы сами бежали по моим щекам. Я их даже не вытирала.
Вдруг слышу голос моей бабушки:
– Не плачь, Оленька, не плачь. Они нас защищали, а нам жить за них достойно нужно. Пошли, Господи, последнее свиданьице и поклон на могилке моего Васеньки перед моей смертью. Знать бы, где лежит, спокойней в мир иной будет отходить. Всё выполнила по чести.
Это потом, почти через тридцать лет, школьники зеленоградской школы найдут могилу деда и ещё двух штрафников, павших за Родину, и будет она, моя бабушка, стоять у братской могилы на коленях и прощаться с ним, и радоваться своему счастью, что Господь привел её перед смертью свидеться и выполнить всё, что положено.
А тогда мы стояли и слушали наставления священника:
– Молитесь за спасение их душ, чтобы было им легче стоять перед Господом и ответ держать пред ним за свои грехи. Грех убийства всё равно непрощённый грех, но Господь милостив, молитесь, просите Его, и Он простит и не оставит в своей милости… Воины пали смертью храбрых за нас, и мы им должны… Помяни, Господи, всех воинов, погибшей в этой страшной войне…
Панихида закончилась. Бабушка крестится и шепчет:
– Господи, пошли последний поклон, дай мне перед смертью узнать судьбу и могилу Васеньки. А ты, Оленька, запомни этот день и, когда меня не будет, приходи сюда в День Победы… – говорит и плачет, и у меня слёзы тоже текут не останавливаясь, а она меня гладит по голове и говорит:
– Не плачь, радость моя, не плачь. Пойдём на кладбище сходим, на безымянную могилку. Отнесём поминочек, может, зачтётся.
Бабушка взяла свой узелок, и мы пошли со всеми вместе на кладбище…
Женщины расходились по могилкам родных и близких, а мы с бабушкой подошли к безымянной могиле. Она развязала свой узелок и развернула, аккуратно поправляя смятые кончики. Получился стол на могилке. На платке лежали блины, пирожки и маленький шкалик с водкой.
– На, Оленька, поешь блинка, помяни дедушку. С Победой тебя, Васенька. С Победой, родимый. Помни, моя хорошая, это день, не забывай. На тебя вся надёжа. С Днём Победы…
Она открыла шкалик, глотнула водки, зажмурилась и закусила блином, и надолго замолчала. О чём она думала, что вспоминала, я сейчас могу только догадываться, только по отдельным фразам я поняла, что она всё ему рассказывала – про маму, про дядю Ваню и дядю Сашу, про себя, про меня. Говорила: «Смотри, Вася, какая внучка растёт, красавица». А я не могла понять, как же он увидит… Потом поклонилась ему трижды, перекрестилась и мы пошли домой, молча. Я смотрела на бабушку и вдруг поняла, что она просто помолодела, всё рассказала и всем поделилась, а от этого ей стало легче… Жизнь продолжается.
Мы пришли домой.
Первым делом бабушка