деньги месье де Жонзака. На его же вопрос, полный недоумения, почему такая спешка, аббат Витербо, не желая говорить на эту тему в присутствии посторонних, сослался на известные причины, из-за которых сейчас…
…В покоях супруги барон д’Обюссон развернул кипучую деятельность по сборам в дорогу, неустанно поторапливая ее и служанок, готовивших дорожное платье и вещи, необходимые на дорогу в Париж.
После долгой процедуры одевания, баронесса наконец была готова, как и тюки, которые уносили слуги.
– Куда ты столько набрала! – выругался он беззлобно по-мужьи. – Ну ладно, пошли, там все уже давно готово!
– Как даже не позавтракав? Куда ты торопишься так?
– Люди уже устали ждать! Пойдем, в дороге поедим, в Гере пообедаем. Анжелика! – крикнул он на молодую служанку, привлекательного вида. – Что ты здесь копаешься?! Сходи к Бертону принеси в кабриолет еды!
Взяв с косметического трельяжа сумочку с драгоценностями и другими женскими вещами, все это поспешно передал супруге.
– Так, деньги взяла? А! Витербо уже… так ну все…
– Как все!? Нужно попрощаться!
– Какое там, им еще пять часов спать!
Но в это самое время как бы в опровержение его слов, в покои вошел дед, ведомый под руки теткой.
– Доброе утречко. Это что вы уже собрались ехать?
– Да-а. Чем быстрее со всем уладим, тем скорее поедем в Жонзак, а то лето закончится, – рассмеялся барон.
– Ну-ну, давайте.
Баронесса д’Обюссон подошла к отцу и сестре попрощаться. Расцеловались как положено, затем пошли во двор. За разговорами она пока не вспоминала о сыне, тем более что не видела его вчера с самого полудня, как он уехал на охоту. Пока все шло хорошо, в окружении многих, ничто не наталкивало ее на мысль о шевалье, как это часто в таких случаях бывает. «Скорей бы сесть в кабриолет, и тогда мы сразу тронемся», – только и думал д’Обюссон.
Скоро попрощавшись по второму разу и приняв от аббата Витербо кошель на сумму в три с лишним тысячи ливров, он поспешно залез вовнутрь, подбивая тем самым последовать его примеру и баронессу. Но баронесса д’Обюссон не торопилась, рядом стояло столько дорогих ей людей. Все слуги и люди в замке вышли их провожать, и поэтому она конечно же не спешила, с каждым находившимся поблизости прощаясь отдельно, отчего ему, усевшемуся в кабриолете несколько минут назад, стало от этого неловко до такой степени, что он вылез. Еще раз стал пожимать на прощание руки, помахал на прощание рукой всем и со скрытым восторгом стал залазить во внутрь вслед за баронессой.
И тут произошло то, чего барон так опасался, чего никак не ожидал от деда, обычно всегда тихого.
– А что Франсуа-то не пришел, спит после вчерашней охоты? А ну, идите растолкайте его! – распорядился он.
Кто-то направился и тут глупейшим образом вступил Аруэ.
– Не вздумайте его толкать!
– И правда, где Франсуа? –