рейтингов и заработка денег любой ценой.
Большинство работников СМИ готовы продаться, и продаются тому, кто больше всех заплатит или пригрозит, а потому нет смысла доверять СМИ, ведь в случае давления на них сверху, они согласятся на все, т.к. многое могут потерять. Лишь единицы готовы бороться за правду и соблюдать журналистскую этику любой ценой.
В интернете стали задавать тренды массы, т.к. количество здесь всегда превалирует над качеством. Используя скудные знания и однообразный жизненный опыт, массы стали проецировать в сети модели поведения, жаргонные выражения, используемые ими в жизни, что запустило реакцию «сетевого информационного брожения». Литературный язык стал постепенно обедняться, упрощаться, искажаться – так появился сетевой язык понятный лишь тем, кто находится в этой теме.
У сетевого языка есть свои плюсы. Посредством упрощенных, искаженных, более удобных для передачи смыслового контекста слов упрощается акт передачи информации за единицу времени. Многочисленные смайлы и мемы на все случаи жизни заключают в себе группу слов и смыслов, позволяя несколькими смайлами или мемами передать огромный объем данных другому человеку, который моментально усвоит его.
Сетевая жизнь требует скорости и приносит в жертву очень многое. Упрощенные поведенческие модели общения в сети переходят в жизнь. Там происходит их ассимиляция, мутация и возврат обратно в цифровую среду. Процесс мутации интенсивен и никогда не прекращается. Здесь кроется одно страшное, но: наши понятия о мире, ключевые понятия и знания заключены в словах. Стоит вытравить из языка некоторые слова и термины, как закрепленные за ними теряются безвозвратно. Если вытравить слово свобода из лексикона народа, то человек потеряет свободу, т.к. не будет знать, что это такое, и что она вообще возможна.
Можно привести пример Новояза из книги Д. Оруэлла «1984».
Слово «свободный» в новоязе осталось, но его можно было использовать лишь в таких высказываниях, как «свободные сапоги», «туалет свободен». Оно не употреблялось в старом значении «политически свободный», «интеллектуально свободный», поскольку свобода мысли и политическая свобода не существовали даже как понятия, а, следовательно, не требовали обозначений.
Например, новояз позволял сказать: «Все люди равны», – но лишь в том смысле, в каком старояз позволял сказать: «Все люди рыжие». Фраза не содержала грамматических ошибок, но утверждала явную неправду, а именно что все люди равны по росту, весу и силе. Понятие гражданского равенства больше не существовало, и это второе значение слова «равный», разумеется, отмерло.
Подобные манипуляции уничтожают многозначительность и многовариативность слов, сводя их к одному значению, что существенно сужает пространство для мышления и выражения собственных мыслей. Внутренний мир человека существенно сужается, делая его интеллектуальным