меня.
– Я позвонил тебе домой, разговаривал с твоей мамой, – продолжил он. – Постарался успокоить её, как мог, она скоро приедет. Волноваться и в самом деле нечего. Доктор сказал, что переломов нет, только ушибы, он считает, что, возможно, нет и сотрясения мозга, но это покажет томография, её результаты мы тоже скоро узнаем. Я думаю, что доктор прав, во время тренировок такое бывает – спортсмен, не рассчитав свои силы, от предельных нагрузок теряет сознание. Защитная особенность организма: чтобы спасти себя, он просто отключается. Так было и у тебя, – добавил он. – После тренировки пересел на станок и дал предельные нагрузки. Организм вырубил сознание, ты съехал с роликов станка и практически без сознания проехал через весь зал, врезался в скамейку, вылетел из седла, пролетел несколько метров до стены зала и там закончил своё движение.
Я с удивлением смотрел на него и никак не мог понять.
Он действительно видел только то, что рассказывает, или просто специально недоговаривает, определяя, что помню я.
– Вижу, требуются пояснения, – сказал Иван Трофимович, вглядываясь мне в глаза. – Твоя память, судя по всему, не пострадала. То, что я минуту назад рассказал тебе, – укороченная версия случившегося, довольно правдоподобная версия, в которую я сам с удовольствием бы поверил, если бы не видел всего остального. Пусть она такой и останется, иначе очень сложно будет объяснить, что случилось, людям, которых там не было. Этому вообще очень сложно найти объяснение.
– А как же сломанный станок, разбитый велосипед и…
– Убрал все улики этого происшествия до приезда «скорой помощи», – перебил он меня. – На базе, кроме нас с тобой, в это время никого не было, так что других очевидцев нет. Сломанный станок спрятал пока в кладовой и на его место поставил другой. Твой велосипед заменил резервным – незачем кому-то видеть рваные горелые покрышки.
Теперь, Володя, всё вписывается в схему, которую я тебе обрисовал. Давай будем её и придерживаться, незачем будоражить других людей. Скорее всего, нам никто не поверит, а если поверят, то мы просто увязнем в объяснениях.
Давай лучше, когда придёшь немного в себя, выпишешься из больницы, разберёмся с этой ситуацией без свидетелей.
– Хорошо, Иван Трофимович, – ответил я.
Позже пришла моя мама, плакала, сидя у моей кровати.
Мы с тренером наперебой пытались её утешить.
Несколько позже пришёл доктор и успокоил нас всех. – Сотрясение мозга не подтвердилось, никаких повреждений, кроме ушибов, у меня не обнаружилось.
Доктор прописал мне покой, раньше чем через три дня выписаться из больницы не разрешил и на месяц отстранил от занятий спортом.
Три дня в больнице пролетели быстро – моя тренировка на станке отняла у меня слишком много сил, и эти три дня я в основном спал.
Через три дня меня выписали, но сказать, что я здоров, я бы не смог. Ушибы доставляли при движении массу неприятных ощущений: рёбра,