Монстры. Дмитрий Пригов

наши женщины

                       Но Боже, Боже мой!

                       Ведь нам были обещаны

                       Их вечность и покой

                       Вечный

                       Наш

                       Рядом с ними

                       Боже мой

Сидят за столом, читают, появляется Милиция, учиняет проверку документов, поднимаются крики, возможно и драка, последнее, что тонет в общем гуле

                       Где белого единорога

                       Не пустят даже на порог

                       В наше-то время

                       У одного вдруг от порога

                       Как только вошел

                       Стремительный белоснежный рог

                       Во лбу вдруг прорастает

Он долго рассказывает, как все это писалось, какие различные структурные и семантические смыслы вкладывались в различные строки и в целом в их последовательность, чтобы в итоге получилось такое

                       Сестра моя, войди в мой дом

                       Мы вместе на постели ляжем

                       Ни слова лишнего не скажем

                       Словно погибнем, а потом

                       Друг другу тайное покажем

                       Над каждым

                       Его отдельно висящее

                       Тайное

Только в страшный холод при попытке согреться так быстро-быстро проборматывается

                       О, незабудочка живая

                       Как рана жизни ножевая

                       Как некий фитилек спасенный

                       К потьме вселенской поднесенный —

                       И вспыхнуло, и все горит

                       Но так невидимо, едрит

                       Так, едрить твою мать, невидимо —

                       Невидимо все

Кто-то из сидящих за столом, чтобы не выглядеть чересчур глубокомысленным, произносит

                       И девочкою на бегу

                       Белеет березняк сосновый

                       Буквально только что в снегу

                       Чернелся мальчиком – и снова

                       Чист как девочка —

                       произносится игривой скороговоркой

      Истончение истончающегося стиха

1993Предуведомление

      Как всем известно, любое стихотворение, да что стихотворение – слово! – чревато разрастанием в целую поэму; цикл, цикл поэм! Просто даже невозможно все и обозреть в его потенции. Просто даже усталость сразу какая-то, утомление и скука. Только одно стихотворение напишешь, а дальше… ну дальше как-то так, эдак в том же духе. Да и вообще не стоит об этом.

      Вот эти серии и явлены с предшествующим им нехитрым образцом, да и с бесчисленным возможным продолжением всего этого.

      Да вообще-то все в мире может разрастаться до уровня, этот самый мир превышающего.

      Вот