в XVIII веке в деревне была построена красивая, из красного кирпича, старообрядческая церковь. Ведь староверы деревню нашу отстраивали. Люди говаривали, что и бунтарь Стенька Разин бывал в наших краях, якобы добро свое прятал на Керженце.
Наташа задергалась и воскликнула:
– Интересно!
– Ну, держись тетя Клава, – весело изрек Алексей. – Наталка-историк тебя вопросами задавит.
– Да, – продолжала хозяйка, – богатая у нас история. Кстати про церковь, в 20-е годы XX века большевики церковь полностью разрушили, церковную утварь разную, иконы увезли. В 90-е годы прошлого столетия много ездило к нам искателей старины и икон. Кто из стариков продал, у кого бандиты силой забрали образа. Так что сейчас в деревне ничего такого особенного и нет, да и искателей нет.
– А мы на что! – воскликнул Алексей. – Наталья спит и видит, как бы найти какой-то исторический документ или этот э… как его…
– Артефакт, – подсказала девушка.
– Вот-вот…
Погода стояла теплая, солнечная. Наташа и Алексей за 30 минут обошли всю деревню, вернее, три небольшие улицы. Деревня была застроена в основном добротными деревянными домами, часть из которых оказалась пустующими. Дорогой встретили пожилую женщину в темном одеянии, да двоих сорванцов, гоняющих мяч. Еще две дворняги неопределенной породы какое-то время следовали за ними.
На площади они обратили внимание на выкрашенное в голубой цвет здание почты, запомнили и часы ее работы. Зашли в скромную, по наличию и ассортименту, продуктовую лавку. В коттеджный поселок Нахаловку решили сходить в другой раз…
Деревня Гавриловка, Нижегородской губернии…
Март 1813 года выдался снежный и лютый…
В помещение вбежал растрепанный Артемий и выпалил:
– В деревню приехал московский купец Солдатёнков с большим обозом и немереной солдатской охраной.
Лежавший на кровати Терентий от услышанных слов вскочил на ноги, побледнел и тоскливо бросил:
– Погибель моя приехала, – что-то прошептал, перекрестился и поцеловал висевший на груди небольшой крест.
– Это как?
– Золотые и серебряные монеты я у него позаимствовал. Подумал, что у него, богатея, не убудет, да и не заметит он. Ан вышло не так.
– А!? – лишь выкрикнул Артемий. – Что теперь будет, братка!? – перекрестился.
– Тебе ничего. Спросят, скажешь, что не видел меня. – Да тебя полдеревни видело!
– Ну, скажешь, что приезжал я пару раз и уехал. Насовсем уехал, на Урал уехал. Ну, иди, купец скоро к тебе приедет, строг он.
– А ты, братка? Беги потайным ходом, беги.
– Сейчас по снегу метровому далеко не убежишь. Я покуда в нашем схроне подземном спрячусь, возьму свою намоленную икону Григория Победоносца и спрячусь. Молиться буду, авось и пронесет.
– Я с тобой братка, посмотрю, как ты спрячешься.
– Пошли, только быстро. Все закончится, придешь, обскажешь. И не дрейфь, Артемий…
Десятка два подвод и кибиток на санях с шумом