о себе да своем сынке печешься», – подумал он, укладываясь спать.
Сон уже почти сморил есаула, когда Захар опять позвал его:
– Вань, а Вань.
– Чего надо? – раздраженно спросил Княжич.
– Поклянись, что, ежели меня убьют, о Максимке позаботишься.
Поначалу Ванька хотел послать Захара к чертям собачьим иль еще куда подальше, но, узрев в глазах воровского атамана не привычное холодное презрение ко всем и ко всему, а искреннюю печаль, снова принялся его успокаивать:
– Хватит помирать раньше времени.
– Иван, хоть ты-то не криви душой. Скажи прямо – даешь слово или нет? – не унимался Бешеный.
– Даю, – ответил Ванька, и на этом разговор их кончился. Захар немного посидел, глядя на огонь, затем улегся по другую сторону костра. Похоже, обещание есаула успокоило его. Слово Княжича уже тогда много значило.
Наутро поредевшая в бою ватага не досчиталась еще одного бойца. Да не кого-нибудь, а самого атамана. Дозорные сказали, что среди ночи он отъехал в степь, якобы разведать путь, но не вернулся. Сгинул, прихватив с собой казну и последний бурдюк с водой.
Тут среди казаков началось смятение.
– Пропали мы, – роптали слабые духом. Храбрые молчали, потрясенные до глубины души Захаровым предательством.
И снова выручил Княжич. Как ни в чем не бывало, он стал седлать коня. В ответ на изумленные взгляды станичников, он насмешливо распорядился:
– Хватит блажить, еще слезу пустите, как девка, до свадьбы обрюхаченная. Собирайте барахло свое, да поехали.
– Куда поехали? А колодцы, их только Бешеный знал. Мы же все попередохнем, не от татарских стрел, так от жажды, – закричали малодушные.
– Подыхайте, коли есть охота, но я такой подарок Захарке не сделаю. Хоть на карачках, а доползу до станицы и убью подлюку, – с яростью ответил им Иван.
Гнев, он, как чума, вещь заразная. Костеря на чем свет Иуду-Бешеного, казаки стали собираться в путь.
– Из корысти Захар нас предал, оттого и золото делить не захотел, мол, при нем целее будет. Он, видать, еще когда ордынцев грабили, решился на измену, – посетовал тогда Андрюха Лунь.
– Нашел, о чем печалиться. Деньги в жизни воинской не главное. С ветру прилетели, на ветер и ушли, – ободрил его Княжич. И станичники пошли вслед за новым атаманом, самым младшим среди них годами, но самым боевитым.
А потом был тяжкий переход чрез выжженную солнцем степь, было возвращение на Дон, смертельный поединок Ваньки с Бешеным на глазах у всей станицы, и был зашедшийся в предсмертном хрипе, зарубленный Захар.
С той поры прошло два года, срок немалый по меркам бурной казачьей жизни. Не сказать, чтобы Иван за это время повзрослел, взрослым Княжич сделался в тот день, когда татары растерзали маму. Просто есаул научился немного по-иному смотреть на мир и видеть в нем не только белый да черный цвета.
И сейчас, глядя на Максима, на какой-то миг он усомнился в правоте своей. «А ведь Захар не из-за денег нас предал, у атамана столько